Гурышев. Булыжник булыжником.
Буйняковский. Картины у него топорные, но, может, в личном общении возвышенное впечатление он производил.
Гурышев. Его витание в высших сферах в глаза, конечно, бросалось. Рыгающий и блюющий старик, с бутылкой не расстающийся! От государства ему громадная квартира, светозарный статус классика областного, он рисовал дерьмо, но дерьмо идеологически совершенное. Сам из пролетариев и жена с обувной фабрики…
Устинов. О ней она помнит. Жилье лишь девушкам с той фабрики сдает. Безденежных провинциальных девушек выручает.
Гурышев. И власть над ними приобретает. Устинов. Заставлять их с мужчинами спать за ней, по-моему, не водится.
Гурышев. Это они и без ее нажима не против. Ее психологическая власть в том, что они сельские дурочки, а она из такого же села, но давно горожанка. Посетительница театров и устроительница банкетов, куда почтить ее супруга первейшие люди воронежской партократии и богемы наведывались. Когда она в свою нелепую ностальгию пускается, девушки с фабрики в рот ей смотрят. Для этого они ей и нужны.
Буйняковский. У девиц с образованием отклик был бы не тот. Принялись бы язвить, и сознание бы у нее дрогнуло – баба она вроде как непрошибаемая, но некоторые толстые стены толкнешь и развалятся. В ее четырех комнатах девок восемь живут?
Гурышев. И до десяти доходило.
Буйняковский. А сколько их сменилось! И все в согласии и в поддакивании? Ни одна с нее спесь не сбила? Нахамила бы, и сознание у вдовы бы посыпалось!
Устинов. О ее сознании ты больно настойчиво. Словно бы для тебя краеугольно, ясное оно у нее или нет. Надеешься, за то, что она тебя не пустила, безумием ее Бог накажет?
Буйняковский. А что, наехавший на меня прокурор со справочкой же ходит. Недееспособным стал.
Гурышев. У нас вся страна недееспособная.
Буйняковский. Всей стране справку не выпишешь, а ему дали. Ни к чему ему было мои пляжные зарисовки окриком прерывать. И с места, где я никому не мешал, как собаку сгонять!
Гурышев. А-ааа, ты о твоем краткосрочном увлечении полуобнаженной натурой. (Устинову) Он на пляж в Боровом приезжал и женщин в купальниках запечатлеть старался.
Устинов. И какой-то прокурор за похотливого вуаейриста его принял?
Гурышев. Он, видимо, был с женой, а Буйняковский его жену со всеми ее грудями и ягодицами…. вдову Николаева он ненавидит, но ягодицы у нее, думаю, сногсшибательны. Попросил бы зарисовать – юбку бы задрала.