Устали. Остановились. И тетя Поля, выпорхнув, как молоденькая, бойкая женщина, поспешила внутрь лесопосадки.
Всех разморило. Ленивая трава, парной, жгучий воздух, безмолвие просторной трассы. Словно муравьишки, люди рассыпались в разных направлениях. Отдых. Десять минут.
Мужчины закуривали сигареты, женщины приглаживали волосы, расправляли платья, разминали затекшие ноги. Резвилась редкая детвора…
И вдруг из-за деревьев донесся дикий, безумный крик:
– По-мо-гите! По-мо-гите!
Он рвал душу, вынимал сердце из грудной клетки, перехватывал дыхание.
– По-мо-ги-те-те-те!
Все гурьбой заспешили на помощь. Муравьиная кучка расползалась. Тетя Поля истошно выла на всю округу. На одном из деревьев что-то висело. Подбежав, обрубили веревку. Это был кто-то маленький, подвешенный за ноги вверх тормашками. Сорвали мешок, закутавший голову, вынули кляп изо рта. И, о чудо! Перед ними предстал безжизненный мальчик лет 5-ти. Курчавые светлые локоны завивались смешными кудряшками, нежное личико – красное, словно морковь, опухло, глаза закрыты. Его бережно уложили на землю, приводя в чувство. Собравшиеся вокруг плакали…
Когда он вернулся в сознание и поднялся, тетя Поля бросилась перед ним на колени и истошно зарыдала:
– Деточка! Ты же моя деточка, что же с тобой сделали злыдни! Деточка, ты же, моя милая деточка! Обездоленная, как моя одинокая, безрадостная жизнь! Кто же эти звери, которые сотворили с тобой такое?!
Это были горько-сладостные слезы отчаяния, радости и еще чего-то непонятного, чудесно-необъяснимого. Мальчик рассказал уже в автобусе, что папа умер, мама привела дядю Колю. Они пили и часто выгоняли его из дома.
– Он бил тебя? – надрывалась посеревшая тетя Поля.
– Нет, я сразу убегал, когда он кричал:
– Брысь отсюда вон!
Мальчик внезапно запнулся, увидев горькие, горючие слезы тети Поли. Пристально всмотрелся, и вдруг, неожиданно заплакав навзрыд, обнял несчастную горемыку. Как эти два одиноких сердца почувствовали, что нужны друг другу? Кто расскажет, как зарождается любовь?! И что она – извечная жалось одного обездоленного к другому или ангельское лучезарное просветление сердец среди тьмы и передряг суровой жизни? Что же это за чувство – любовь? И почему одни наделяются ею в избытке, а другие обделены, словно жалкие, незрячие кроты, вечно копошащиеся во тьме ледяной, режущей душу бессердечности? Кто и когда мог бы ответить на этот, казалось бы, такой простенький, вопрос? Может, и сердце-то бьется не во всякой груди. Возможно, и слезы льются не из каждых глаз при виде несчастья другого?