— Пожалуй, я задержусь на час, если
ты еще раз угостишь меня выпивкой, — подумав, ответила Смерть.
— Тогда у меня есть время рассказать
о себе, мы ведь должны познакомиться поближе, — вдохновился
юноша.
— Что ж, почему бы и нет, — Смерть
приложилась к кружке, медленно обведя присутствующих взглядом.
Никто не обращал на них
внимания: все видели местного
дурачка, сидящего в углу у окошка и болтающего с самим собой. Перед
ним стояли две кружки, и завсегдатаи знали: парень давно рехнулся.
Временами его поколачивали, но чаще всего игнорировали. Сидит,
пьет, никого не трогает, да и Фортуна с ним! И без того обделила
парня умом, так хотя бы не лишила таланта выступать на
ярмарках.
А юноша все рассказывал о своей
жизни, хотя Смерть и так знала, что в детстве мальца нашли в
капусте. Чей он был, никому неизвестно. Снесли его в дом для сирот,
откуда он выбрался пятилетним мальчуганом и сбежал на ярмарку к
местным лицедеям, а затем стал путешествовать с ними по Фейту,
исколесив королевство вдоль и поперек, разве что за море побоялся
сунуться. Он вернулся обратно в родную деревню, где стал выступать
как шутник и танцор-жонглер, даже показывал гимнастические трюки и
гадал на картах. Шут был открытым и добрым, слова плохого от него
не слышали, даже когда пинали. О таких говорили: «Подставит вторую
щеку, еще и поблагодарит». Кроме как Шутом, его иначе не называли:
при рождении имени ему не дали. Сироты — это просто сироты. Зачем
им имена?
Речь Шута лилась плавно и почти
усыпила захмелевшую Смерть, но юноша тронул ее за плечо и осторожно
потряс.
— Пойдем ко мне, вижу, ты, путник,
пришел налегке. Готов поделиться и крышей над головой, и подстилкой
с соломой, не обессудь: иных
роскошеств нет.
Взглянула Смерть на Шута, но не
увидела в его глазах и намека на насмешку. Сидящий перед ней был
чист и искренен в своих помыслах. Таких, как он, нельзя предавать
праху, а с госпожой она объяснится.
— А знаешь, пожалуй, нам сегодня с
тобой не по пути. Ты угостил меня, и я отплачу за твою редкую для
мира людей доброту. Отныне ты сможешь увидеть будущее тех, кто
будет так же приветлив с тобой, как ты со мной этим вечером, и
обратится за помощью.
Шут пожал плечами:
— Но ведь когда-нибудь ты заберешь
меня, и я смогу узреть, как своими тонкими нежными пальцами наша
великая госпожа перебирает нити судьбы и прядет людские жизни.