Целительница по имени Тея усмехнулась
и провела кончиком языка по разбитым губам:
— Он наш шанс вернуться домой, не
обижай его, а то боль от следующих регул будешь лечить сама.
Лучница недовольно фыркнула и
вернулась к своему маникюру:
— Подумаешь! Не всем же быть
целительницами, некоторым Фортуна, или как ее называл тот колдун,
спряла судьбу воительниц. Лучше бы ты с ним не возилась, давно бы
добрались до порта….
— И что дальше? Думаешь, не найдется
других мерзавцев, желающих воспользоваться твоим худощавым телом? А
потом они вручат нам деньги и на первом же корабле отправят за
Мертвое море, — с сарказмом озвучила Тея, швырнув тряпку в миску.
Окровавленная вода выплеснулась на дощатый пол. — Лучше принеси еще
одну рубаху или простыню, только чистые, хватит с меня крови. От
этой бы отмыться.
Лучница скривилась и ушла.
Оставшись с рыцарем наедине,
целительница смерила его строгим взглядом:
— Мы и до вашего чародея сжигали
людей на костре, а как он пришел, это сразу стало непреложным
законом. Ты мог бы сейчас лежать с ними, — она ткнула в окно, за
которым полыхали сваленные в кучу тела.
Ее сестры по племени, двадцатилетние
Мая и Лаяна извивались в диком танце вокруг костра. Их рыжие волосы
колыхались на ветру, напоминая живой огонь. Они стали первым
«живым» грузом из Форта. Торговец не разбирался в способностях
кочевниц, считая почти каждую девушку целительницей.
Благодаря изворотливости и природной
смекалке, кочевницы сумели выжить в окружении головорезов. Мая
забеременела спустя две недели сношений с Инсидиосом, но Лаяна
спасла ее, использовав дар. В тот проклятый день Мая благодарила
силы природы, которым поклонялось их племя: земле, небу, солнцу,
ветру, дождю и даже той деве, которую пришедший к ним чародей
назвал Фортуной.
До прихода чужеземцев на их земли
кочевники не ведали ни о королевстве Фейт, ни об их поклонении
Фортуне. Они верили в силу земли, из которой произрастала пища,
воды с многообразием рыбы, огня, согревающего каждый шатер теплом и
дающего их племени оружие, а также животных, чью плоть они с
благоговением предавали смерти. Их окружали иные силы, как
оказалось, подчиняющиеся единому жизненному круговороту Фортуны —
Богини и Госпожи, властвующей над всем живым и мертвым.
Чародей из Форта не лишал их веры, не
навязывал неизвестную Госпожу, а желал мира и процветания. Того же
жаждали все, кто устал от вечной борьбы, устал терять, предавать
огню и страдать.