Дэймон в исполнении Дима тем временем отыскал Рагмира и крался к
нему с кинжалом. Публика выла, кричала Рагмиру, чтобы тот поскорее
кончал молиться и брал оружие в руки. Актёр, игравший Рагмира, —
красивый женоподобный юнец с испуганными глазами — взывал к Богу и
твердил, что на брата руки не поднимет.
—Ну и дурак! — вопили из толпы. — Дерись, не будь трусом!
Загаси этого косоглазого!
Похоже, все забыли, что миролюбивое поведение Рагмира считалось
подвигом, и открыто высмеивали первого святого Сканналии. Суровые
времена, войны — всё это было знакомо народу не понаслышке. Верить
люди привыкли оружию, а не молитвам. Похоже, их даже не волновало,
что убийцей по привычной версии должен быть человек Свирега.
Самайя оглядела толпу. Недовольные имелись — их быстро
выпроваживали из толпы какие-то люди. Служители церкви, поглядывая
на короля, кусали губы и перешёптывались между собой. Из членов
Королевского Совета присутствовали Энгус Краск, Уолтер Фроммель и
Оскар Мирн. Последний явно волновался, ёрзая на скамье под
балконом.
Прикончив Рагмира, Дим совершил головокружительный трюк и метнул
кинжал через половину Дворцовой площади в столб, где выставляли
головы казнённых. Кинжал вонзился точно куда надо — в рисунок
Килмаха, изображавший Святого Рагмира. Публика захлопала и
завопила, Дэймон-Дим отправился докладывать Ярвису-Сильвестру, что
задание выполнено. Ярвис кинул Дэймону мешок с монетами:
—Это тебе за работу.
—Но тут слиськом мало! — нагло заявил Дэймон. — Нада
побольсе давать! Гони десять унсия серебра!
—За одного? Вот прикончишь Свирега, получишь
больше!
—Моя отряда зрать сисяс хотет, — под смех публики
потребовал Дим. — Гони деньгу, а то тебя приконсю!
—Эй, стража, — завопил Ярвис, пятясь от
наёмника.
Испуг Сильвестр изобразил так искренне, что в ответ многие
заорали:
—Трус! Скряга!
Дим прыгнул на стенку, изображавшую покои Ярвиса, пробежался по
ней вверх и, оттолкнувшись, пролетел прямо над примчавшимися
стражниками, после чего приземлился на краю помоста. Зрители
довольно загудели, подбадривая Дима, который быстро убежал за
сцену. Ярвис, покачав головой, проклял нравы дикарей и начал
перечислять, каким он будет хорошим королём, когда избавится от
последнего брата. Монолог был отличным, но публика почти не
слушала, швыряя в актёра яблоки и подобранный под ногами навоз.
Когда Ярвис скрылся с подмостков, из-за занавеса выглянул
Дим-Дэймон со свитком и пером в руках. Он сделал вид, будто что-то
записывает, потом заговорил на незнакомом языке, словно читая
написанное. Самайя впервые услышала, как звучит непривычный для
слуха родной язык Дима.