—Вы уверены, что речь о
расколе?
—Король, будто со злейшими
врагами, борется со святыми и иконами, указы о новых правилах
богослужения следуют один за другим. Да мог ли я помыслить, что
доведётся узреть подобное кощунство!? Ваше Высочество, король в
плотской страсти позабыл обо всём, его волнует не страна, а шлюха в
постели, прости меня, Господи, за это слово, — Теодор поцеловал лик
Зарии на золотой пластинке. — И её он жаждет сделать нашей
королевой! Да неужели вы с этим смиритесь, согласившись
потворствовать его греховной страсти? Неделю назад Его Величество
потребовал, дабы я признал его главою церкви Сканналии вместо
нашего пантеарха, забыв о прежних клятвах, данных перед Господом
нашим! Как это назвать, если не расколом?
Алекс побледнел:
—Он хочет стать главой церкви?
Но это невозможно!
—Боюсь, вскоре всех вынудят
принести вашему отцу такую присягу. Мысль об этом заставляет моё
сердце обливаться кровью и сжиматься в предчувствии бед, которые,
без сомнения, обрушатся на нашу страну! Став главой церкви, король
немедленно расторгнет брак, дабы жениться вновь. Он потребует моего
благословения, но как, во имя Господа, могу я дать на это согласие?
— Теодор говорил с отчаянием, размахивая руками. — А вы, Ваше
Высочество, готовы присягнуть на верность королю, вставшему во
главе церкви, отвергнув пантеарха Латеи? Прямого наследника
первосвященника, которому сын Отца Небесного Зария собственноручно
передал священный кодекс Декамартион? Вы откажетесь от пантеарха,
хранителя кодекса и его заветов?
—Я никогда не подпишу такой
присяги, — покачал головой Алексарх. — Отец не посмеет требовать
подобного от верных сынов церкви.
—К огромному моему сожалению,
этого не избежать, — горько заметил Теодор.
—Ему придётся казнить меня,
веру я не предам!
—В этом случае король
расправится с вами! Им овладели гнев, ярость и плотские похоти! Он
слушает лишь еретиков, клеветников да скоморохов! Ваше Высочество,
вам нужно готовиться либо к смерти, либо к борьбе!
—Борьбе? Против короля? —
изумился Алекс.
—Не против короля, ни в коем
случае я не попрошу об этом, а во имя святой веры! Рассудок вашего
отца помрачился и не в состоянии отличить добро от зла. Дело,
безусловно, не только в губительной страсти к падшей женщине, но и
в преклонении перед дьявольской книгой!