***
Самайя едва доползла до своей
комнаты и бросилась на кровать. Ноги дрожали мелкой дрожью, руки
тряслись, её колотило как от лихорадки. Когда за ней пришли по
приказу короля, она не успела испугаться, потом ей пришлось
переводить речи короля и ответы послов. Она не запомнила ни слова,
зато не могла отделаться от мысли, что король не оставит её в
покое. Что делать?
Она обвела глазами комнату, словно
пытаясь найти решение. Кровать находилась в стенной нише и обычно
прикрывалась балдахином — сейчас полог был откинут. Слуги зажгли
свечи на высоких канделябрах, они освещали потухший камин, две
картины на стенах, икону в углу, деревянный сундук с красивой
резьбой, мозаику на полу из коричневых, белых, чёрных и голубых
квадратов, стол с кувшином воды, букетом цветов в вазочке и
раскрытой книгой на подставке. Решения она не нашла, хотя немного
успокоилась от вида знакомых вещей и красок. Она встала, вынула
тетрадь из сундука — Самайя снова завела дневник после того, как
начала работать во дворце, — и села за стол.
За то время, что Самайя провела в
Нортхеде, она держалась от мужчин подальше, общаясь накоротке
только с Риком. Странно: невзирая на красоту Рика, он не вызывал в
ней никаких пылких чувств. Никто не вызывал в ней пылких чувств.
Если бы перед ней оказался Дайрус, она предпочла бы больше не
оказываться в его постели. Когда они с принцем познакомились, она
была сама не своя, ничего не помнила и искала утешения, искала
того, кто защитит её от грубого мира; теперь она — племянница
богатого человека, состоит фрейлиной при дворе, знает хитрые приёмы
борьбы с насильниками. Дим долго доказывал ей, что в его стране
многие женщины дерутся не хуже мужчин. Она в итоге взялась за
«учёбу», но не драться же ей с королём?
Благодаря дневнику она разобралась,
почему приняла Дайруса в постель; с этим пришло понимание, что
любовь тут ни при чём. Она с содроганием вспоминала его
прикосновения, поцелуи и всё, что происходило в постели дальше.
Живя во дворце, Самайя прекрасно
видела, что и мужчины, и женщины порой не скрывают отношений;
некоторые молоденькие девушки вели себя слишком вызывающе и со
знанием дела. Похоть витала в воздухе: в открытых нарядах, в
объятиях во время танцев, во взглядах и полунамёках, в записках и
прикосновениях — от неё некуда было деться. Самайя не хотела, чтобы
мужчины обращали на неё внимание, одевалась скромно, вела себя тише
воды, ниже травы.