— Вы ведь, без сомнения, понимаете,
что многие недовольны переменами, затронувшими самые основы нашей с
вами истинной веры. Вы могли бы помочь народу Сканналии вновь
обрести веру отцов! С огромным сожалением вынужден отметить, что
нам больше не на кого рассчитывать! — Доминиарх страстно стукнул
кулаком по столу, заваленному письмами и прошениями. Сверху лежал
недописанный указ о новых таможенных правилах на Нейском канале —
Алексарх как раз размышлял над ним, когда в кабинет постучал слуга
и доложил о приходе доминиарха. Алекс занимал небольшой двухэтажный
кирпичный дом в Нугарде, недалеко от Новой гавани, и не мог
пригласить к себе Ривенхедов. Доминиарху этого и не требовалось —
его цель была иной.
Алекс прикусил губу. Он разрывался
между преданностью отцу и желанием вернуть прежние времена. К
сожалению, ему даже посоветоваться не с кем.
— Как я осмелюсь поднять руку на
отца? Вы просите невозможного. Боюсь, если вы продолжите в таком
духе, мне придётся... принять меры, — слова давались Алексу с
трудом. Теодор Ривенхед предлагал принцу стать изменником.
— Неужели вы предпочитаете наблюдать
за тем, как ваш несчастный отец погружается в безумие?
— Безумие?
— Как ни больно мне это говорить, он
обезумел от жажды крови. Эта проклятая Летопись... С тех пор как
она появилась во дворце, я не узнаю вашего отца. Разве вы не видите
ужасающих перемен, произошедших с ним за последнее время, Ваше
Высочество? Поверьте моему слову, если так будет продолжаться,
страна погрузится в новую гражданскую войну, намного более
кровавую, чем при кровавом Райгарде, потому что тогда сражались за
власть, а нам на грядущем поле брани придётся сражаться за самоё
душу! — Теодор умел говорить красивые речи, Алекс помимо воли
оказался под впечатлением. А вдруг доминиарх прав?
Алекс подошёл к открытому окну,
вдохнул прохладный солёный воздух: ветер с моря разгонял летний
зной. Бумаги на столе тихо шелестели, моряки на улице громко
переругивались из-за чего-то, лошадь тащила из гавани телегу с
бочками. Он видел мачты кораблей, стоявших в гавани, где-то на
горизонте плескалось море, кричали чайки. Мнимое умиротворение, но
всё же это привычная жизнь.
— Я должен подумать над вашими
словами. Давайте поговорим завтра, — Алекс повернулся спиной к
окну.
Теодор посмотрел на него с каким-то
презрением, поклонился и молча вышел.