—Ей было под силу узнать, кто
говорит правду, кто лжёт — это касалось не только потомков
Свенейва. Надо было всего лишь своей кровью на любой поверхности
начертать знак, вот такой, — Краск вывел на пыльной доске руну в
виде закорючки с двумя перекрещивающимися линиями, — и потребовать
суда Истинной Летописи. Затем оставалось вписать клятву. Именно так
и поступил Деян. Дал клятву на крови, что насилия не
было.
—И что случилось? — Самайе не
понравилось выражение лица Краска.
—Ничего. На пергаменте
появилась надпись, что он невиновен. Тогда Словин потребовал от
жены дать клятву, что ею овладели против воли. Ей пришлось это
сделать, и её ждала гибель, ибо это была ложь. Летопись убила и её,
и нерождённого ребёнка. Оправдание или смерть, другого наказания
предусмотрено не было. — Самайя похолодела. Краск уставился на неё
в упор:
—Вот потому-то мало кому
хотелось испытывать судьбу. Только приговорённым вроде тебя терять
нечего.
—А если король откажет?.. —
неуверенно спросила она.
—Не откажет! — отрезал Краск.
— Кровь, посвящённая Истинной Летописи, будет взывать к ней,
поэтому даже древний закон отменять не стали. Айварих побоится, что
Летопись его накажет, как был однажды наказан Угрин, сын Ярвиса,
приговоривший к смерти за измену Иева Красивого. На самом деле ему
хотелось получить жену Иева. Когда Иев потребовал суда Летописи,
Угрин отказал. В тот же день его поразила молния. На днях Его
Величество и я вспоминали этот случай. Дай руку! — приказал Краск,
вынимая кинжал.
Самайя протянула правую руку, барон
провёл лезвием по коже ладони. На ней выступила кровь. Самайя сжала
руку в кулак, удерживая капли.
—А если у меня не получится,
если меня убьют, вы поможете ему? — она посмотрела на
Ноэля.
Краск присмотрелся к ней, пожевал
губы и кивнул:
—Я о нём
позабочусь.
—Что я должна
сказать?
—Что невиновна, что письмо
Сиверса фальшивое. — Самайя помнила письмо, которое потеряла в день
смерти Тории, но не знала его содержания. — И ещё вот это... —
Энгус добавил короткую фразу — её нетрудно было запомнить. Она
оглянулась на Ноэля. «Храни вас Бог», — подумала она и направилась
к двери.
На эшафоте уже закрепили столб.
Самайя шла, с трудом переставляя ноги. Несмотря на заверение
Краска, она боялась окончить жизнь в страшных муках. Зубы стучали
от страха, ноги стали ватными. Краск взял её под локоть, втащил на
эшафот. Так, должно быть, чувствовала себя Катрейна сегодня утром.
У Самайи закружилась голова, живот скрутило, она постоянно косилась
на будущее кострище.