Игра на эшафоте. Книга 1 трилогии "Летописец" - страница 227

Шрифт
Интервал


— Обоссался от страха, ублюдок! А гонору-то сколько! — презрительно заметил Николь. Эйвард тем временем всадил в грудь Криса клинок, дёрнув его вниз. Крис снова закричал — на этот раз от дикой боли. Залаяла собака.

— Стой, Бродяга, стой! — Крис едва слышал голос Боба. Раздался смех.

— Эйв, дай собачке кишками полакомиться.

— Прекрати, Ник!

Солнечный свет начал сочиться среди стволов, но Крис уже толком ничего не видел, только различал слова:

— Что-то ты мягкотелый какой-то.

— Разве в Латее принято скармливать людей собакам?

— Там принято мстить за родных той же монетой. Сам говорил, что Диэнис...

— Замолчи! Дай ему помереть, тогда и зверям пригодится.

— А остальные?

— Стервятников хватит на всех. Нам пора.

— Но он, типа как, ещё не подох...

— Так помоги ему!

— Теперь моя очередь, — резкий голос Макса был едва слышен сквозь шум в ушах. — За моего брата Георга Мэйдингора, который пошёл на плаху из-за тебя!

Крис моргнул и успел увидеть кроваво-стальной отблеск перед тем, как меч перерубил ему шею.

Ноэль следил за тем, как палач перекладывает инструменты, и проклинал себя последними словами. Он не смог сохранить тайну! Почему он не умер на площади?

Сломанная левая рука горела огнём и кровоточила, кровь пропитала остатки штанов и сорочку, висевшую лохмотьями и запачканную блевотиной. Печень болела невыносимо. За эту долгую ночь Ноэль избавился не только от содержимого желудка и изрядного количества крови. Он избавился от сына — это причиняло сейчас больше боли, чем предыдущие пытки. Даже цепи, удерживающие руки, было легче переносить, чем мысль о собственном предательстве.

Ваша светлость, желаете продолжить? — хотя угодливый, приторный голос палача был обращён к Энгусу, Ноэль сам едва не приказал ему продолжать. Он это заслужил!

Где Железный Бык?

Позвать его, ваша светлость?

Да. И положи свои штуки на стол, на сегодня хватит. Как дела у Сиверса? Не умрёт?

Нет, ваша светлость, не помрёт. Рука, конечно, нормально не срастётся, но жить будет, покуда нам надо.

Энгус поморщился — наверное, ему не понравилось это «нам», — но смолчал. Палач аккуратно сложил приспособления на столе. Немотря на маску, Ноэль узнал его по голосу — услужливый Тимак. Когда посреди пытки Ноэль обратился к нему по имени, Тимак словно обезумел и чуть не прирезал его на месте. Вмешался Энгус и совершенно спокойно пообещал выпустить палачу кишки, если он будет заниматься самоуправством. Два часа Тимак действовал так виртуозно, что Ноэль не выдержал адской боли.