— Обоссался от страха, ублюдок! А гонору-то сколько! —
презрительно заметил Николь. Эйвард тем временем всадил в грудь
Криса клинок, дёрнув его вниз. Крис снова закричал — на этот раз от
дикой боли. Залаяла собака.
— Стой, Бродяга, стой! — Крис едва слышал голос Боба. Раздался
смех.
— Эйв, дай собачке кишками полакомиться.
— Прекрати, Ник!
Солнечный свет начал сочиться среди стволов, но Крис уже толком
ничего не видел, только различал слова:
— Что-то ты мягкотелый какой-то.
— Разве в Латее принято скармливать людей собакам?
— Там принято мстить за родных той же монетой. Сам говорил, что
Диэнис...
— Замолчи! Дай ему помереть, тогда и зверям пригодится.
— А остальные?
— Стервятников хватит на всех. Нам пора.
— Но он, типа как, ещё не подох...
— Так помоги ему!
— Теперь моя очередь, — резкий голос Макса был едва слышен
сквозь шум в ушах. — За моего брата Георга Мэйдингора, который
пошёл на плаху из-за тебя!
Крис моргнул и успел увидеть кроваво-стальной отблеск перед тем,
как меч перерубил ему шею.
Ноэль следил за тем, как палач
перекладывает инструменты, и проклинал себя последними словами. Он
не смог сохранить тайну! Почему он не умер на площади?
Сломанная левая рука горела огнём и
кровоточила, кровь пропитала остатки штанов и сорочку, висевшую
лохмотьями и запачканную блевотиной. Печень болела невыносимо. За
эту долгую ночь Ноэль избавился не только от содержимого желудка и
изрядного количества крови. Он избавился от сына — это причиняло
сейчас больше боли, чем предыдущие пытки. Даже цепи, удерживающие
руки, было легче переносить, чем мысль о собственном
предательстве.
—Ваша светлость, желаете
продолжить? — хотя угодливый, приторный голос палача был обращён к
Энгусу, Ноэль сам едва не приказал ему продолжать. Он это
заслужил!
—Где Железный Бык?
—Позвать его, ваша
светлость?
—Да. И положи свои штуки на
стол, на сегодня хватит. Как дела у Сиверса? Не умрёт?
—Нет, ваша светлость, не
помрёт. Рука, конечно, нормально не срастётся, но жить будет,
покуда нам надо.
Энгус поморщился — наверное, ему не
понравилось это «нам», — но смолчал. Палач аккуратно сложил
приспособления на столе. Немотря на маску, Ноэль узнал его по
голосу — услужливый Тимак. Когда посреди пытки Ноэль обратился к
нему по имени, Тимак словно обезумел и чуть не прирезал его на
месте. Вмешался Энгус и совершенно спокойно пообещал выпустить
палачу кишки, если он будет заниматься самоуправством. Два часа
Тимак действовал так виртуозно, что Ноэль не выдержал адской
боли.