—Сколько вы им платите? —
спросил Рик Бадла.
—Взрослым женщинам —
серебряный грош в день, что до детей, то полугрош. — На эту сумму
Рик купил бы себе разве что пару носков, даже хороший ужин в
трактире обойдётся дороже. Он покачал головой, вспоминая, как отец
упоминал, что Бадл платит работникам не слишком много. Это мягко
сказано, подумал Рик. Ноэль Сиверс работникам платил больше, хотя
им не приходилось сидеть по много часов в таком месте. Наверное,
поэтому он так и не разбогател. А вот мануфактура, похоже,
приносила немалый доход. Бадл заинтересовался и веером Маи,
прикидывая, нельзя ли запустить производство этого товара. Он долго
расспрашивал Дима о разных видах вееров.
За ужином Бадл рассказывал, откуда
привозят материал для тканей, сколько он стоит на разных рынках,
как тяжело достать деньги для расширения производства, ибо банкиры
дерут несусветные проценты, жаловался на подорожание квасцов для
красителей и на конкуренцию со стороны лодивийского тонкого сукна,
которое хоть немного дороже, зато намного качественнее более
грубого сканналийского. Однако даже далёкому от производства ткани
Рику было ясно, что Бадл процветает. Отец тоже не бедствовал, но не
обдирал крестьян непомерной арендной платой.
Рик вспомнил, как однажды, лет в
десять, ему страшно захотелось лошадь. Он потребовал у отца купить
ему дорогого жеребца, замеченного на ярмарке. Отец не стал
отказывать: он предложил пойти к приятелям из крестьянских домов и
сообщить им, что ради лошади их родителям придётся уплатить больше
налога. Рик не сразу понял, чего от него хотят, потом представил,
как кривится его приятель Вик, чей отец вечно жаловался на боли в
сердце, отсутствие денег на лечение, и покраснел. Не будет же сын
хозяина просить лишних денег у крестьян? Лошадь ему так и не
купили, чему он не огорчился. Позже отец долго показывал ему, как
рассчитывается налог, сколько платит каждый двор, каковы доходы
поместья, сколько уходит в пользу казны и церкви. Рик вникал в эти
тонкости, понимая, что от них зависит жизнь множества семей.
Михаэль Иглсуд посмеялся бы над ним, но Рику в голову не приходило
прибавить цифры в свою пользу.
***
Наконец Сайрон Бадл объявил, что
назавтра они отправляются в путь. Услышав новость, Самайя
обрадовалась и огорчилась одновременно. Она боялась, что во дворце
ей придётся нелегко. Двор жил своей жизнью, все друг друга знали —
Самайя была чужой, больше пряталась по углам и боялась лишний раз
рот открыть.