Из долгого оцепенения Кира
вывел резкий, исполненный самолюбования, голос отца:
— Всё, закончили. Правда, без
антуража пришлось обойтись. Серафим из тебя, прямо скажем,
никудышный — но, следует признать, во всех остальных
ролях ты тоже не блещешь. Понять не могу, как
у меня могло уродиться такое ничтожество? М-да...
Ты можешь возвращаться домой, тебе здесь больше делать нечего.
Я дождусь, когда выжившие выползут из нор и начнут
обживаться в новых реалиях. Райская жизнь для них, понятно,
закончилась, но им ещё предстоит это понять. Теперь
у них есть Бог — Ашштер грозный, Ашштер карающий,
но любящий чад своих, несмотря на ту грязь,
из которой они созданы и которой полнятся. Отныне
их удел — страдание. Впрочем, как и у всех.
Ничего, научатся.
В течение нескольких часов
Аш-Шер, постоянно нагружая Кира поручениями и подгоняя
окриками, обустроил среду временного обитания. Поскольку
на Фаэре всё ещё было некомфортно, капсулу-кабинет
он развернул над экзосферой, практически в ближнем
космосе. Конечно, походное жилище не могло сравниться
с обустроенным обжитым домом, но на неделю-другую
вполне достойно его замещало. Во всяком случае, кроме
оборудованного кабинета, в нём присутствовали и небольшая
спальня, и капсула гигиены, и столовая
с синтент-аппаратом, заряженным как минимум на два
месяца. Вымотанный донельзя Кир запустил первую попавшуюся под руку
программу, и через пять минут они с отцом, избегая
смотреть друг на друга, наскоро поужинали в гробовой
тишине. Потом интельком, коротко тренькнув, рассыпал
по огромному, занимающему всю стену кабинета голографическому
экрану множество смутно знакомых Киру символов, сигнализируя
о начале нового этапа климатических изменений: на Фаэре
начинался долгий период дождей. Новое испытание для
немногочисленных выживших в огненном ужасе фэйрин. Когда они,
гонимые голодом, выйдут из своих укрытий, мир предстанет перед
ними совсем другим.
Аш-Шер удовлетворённо хмыкнул,
откинулся на спинку кресла и впервые за долгий вечер
посмотрел на сына.
— А ты изрядно
изменился... Замять историю с «минус-полем», видимо,
не получится. Ладно, разберусь. Устал? — голос его звучал
сухо, но злости в нём не ощущалось. Скорее,
привычное уже равнодушие, такое же дежурное, как
и последний вопрос.
Кир, уверенный в том, что отец
сейчас перейдёт к другой теме, решил не отвечать —
и не ошибся.