Она вышла замуж по большой любви ранней весной сорокового года. В начале сорок первого у них родился сын. Осенью муж ушел на фронт, а зимой мальчик умер. Дальше Люба жила как все, в холодном бараке, до изнеможения работая на фабрике, до самого возвращения мужа. Она предпочла забыть те годы. И это почти удалось.
В сорок пятом муж вернулся, и их счастью не было конца, хотя доктора говорили, что он «не жилец». Через год родилась Верочка. А еще через пять муж умер. «Спасибо тебе», – были его последние слова.
Их жизнь до войны, первый ребенок, счастливое возвращение с фронта, рождение Верочки – все это продолжало жить в Любиной памяти, но с годами задвинулось куда-то вглубь. Так – одно в другом – без конца множатся зеркальные отражения. И трудно разглядеть, что и где осталось от тебя прежнего, когда солнце светило ярче, деревья были большими, а все вкусы и запахи еще не утратили своей изначальной остроты.
Со смертью мужа все ее чувства словно умерли. Бедность, житейские невзгоды и обязательные для всех общественные установки были не в состоянии оказать на нее хоть какое-то влияние. Она ушла со швейной фабрики, где была одной из лучших работниц. Не заботясь о последствиях, стала шить на заказ и приобрела влиятельную клиентуру. Никто ее не тревожил, кроме старшей по улице, которая все грозилась сообщить куда следует. Люба не утруждала себя ни объяснениями, ни даже ответами, только время от времени бесплатно обшивала троих детей этой женщины, помня, что та была такой же вдовой, как и она сама.
Ее вдовство оказалось в несколько раз длиннее брака. От мужа ей достался небольшой участок недалеко от места, где они жили, выделенный под застройку еще до войны. Долгие годы строиться было не на что: твердого прейскуранта на свою работу она не держала, и каждый платил, сколько мог. Однако на жизнь хватало, и в барачной комнате, где они с Верой продолжали жить, дочка всегда была накормлена и присмотрена.
На своем участке Любовь устроила огородик. Земля вокруг постепенно застраивалась, от ее участка трижды было отрезано в пользу соседей. И она не смела возразить.
Долгие годы шкаф в их комнате был забит узлами с заказами, прежде чем Люба смогла скопить денег и начать стройку. Ей помогли ее двоюродные сестры, чьи семьи, так же, как и Любина, были сосланы в этот же городок. Мужьям сестер повезло больше: уцелев на войне, они к сорока годам «вышли в начальство». Нескорая на выражение благодарности, она поминала этих людей в своих молитвах до самой смерти.