Воровато оглянувшись на дом, Егор спрятал пакет под гимнастерку.
– Ну, – сказал он неестественно веселым голосом, – собак поглядели, теперь прошу в дом, хозяйка уже накрыла стол.
***
Позже, провожая нас за ворота, Егор не выдержал и спросил мергена:
– Слушай, если не секрет, а по кому будет работать Борька?
Жумагали почесал голову под малахаем.
– Да так, по жезтырнаку.
– Тьфу, пакость, – разочарованно сплюнул Егор. – Я-то думал, на дэва идете, а тут жезтырнак какой-то, дался он вам…
На рассвете двадцатого мая в стране дикокаменных киргизов Николай Михайлович подстрелил неизвестную науке серую птицу и, подняв ее за крыло, с любопытством рассматривал будущую дрофу Пржевальского. В тоже время на другой стороне Заилийских гор, Асхат и Жумагали покинули город Верный.
Кони шли ровной неторопливой рысью. Рядом легкой пружинистой походкой бежал Борбасар – белый с рыжими подпалинами на животе волкодав. Единственную вьючную лошадь Жумагали держал в поводу. Среди тюков с походным барахлом Асхат заметил рабочий карамультук мергена. Это было простое, надежное оружие без инкрустации и позолоты. На потертом прикладе Асхат разглядел маленькие красноречивые зарубки, но так и не решился спросить мергена, что они означают – убитых тигров, жезтырнаков или врагов.
Кончились небольшие перелески, и открытая степь потянулась до самого горизонта.
После учебы в Омске, Асхат впервые оказался так далеко в степи. Все ему было в диковину – беркуты, парящие в небе, словно бумажные китайские змеи; пугливые суслики, похожие на крохотных каменных балбалов; ящерки-пилигримы, пересекающие степь верхом на черепахах…
Но больше всего его занимала охота.
Как они выследят жезтырнака? Где будут его искать? Как он вообще выглядит, этот жезтырнак? На все его расспросы Жумагали отвечал неопределенно: «Потом, балам, потом».
***
Когда отряд поравнялся со степным балбалом, Жумагали вдруг объявил привал. Развьючили и стреножили лошадей, развели огонь, на котором вскипятили воду. В кипящую воду мерген побросал белые шарики твердого курта, горсть проса и дикий лук, который он нарвал тут же, буквально под ногами. Борбасар позаботился о себе сам: отбежал в степь и вскоре вернулся, держа в зубах упитанного сурка.
После обеда Жумагали поднялся на холм к балбалу. Балбал – покосившийся каменный истукан, вкопанный на вершине холма, щурил на мергена хитрющие глаза. На поясе у истукана висел кинжал, вырезанный довольно детально, голову прикрывала круглая шапочка, руки сжимали чашу.