– Что – завидовать? – пожал плечами Людвиг. – Бессмысленное занятие. Для такого полёта нужны какие-то особенные качества. А подготовка? Это ж путь в неизведанное…
– А ты бы полетел? – спросил Сафонова Чернов.
– Полетел.
– А я – не знаю. – Чернов поставил на стол стакан, пригладил рукой волосы. – Мне хотелось бы участвовать в разработке аппаратуры, там ведь такие привода…
– Электроника! – вставил Курштис.
– Электроника, системы регулирования – пальчики оближешь! Мы – «технари», а в космической технике должно быть столько нового… То, чему мы сейчас учимся, – лишь основы, вуз не поспевает за новинками, да и не всё новое в технике может быть обнародовано при нынешней международной обстановке.
Чернов был, конечно, прав. Они росли и учились в эпоху «холодной войны», и, хотя она, казалось, прямо не затрагивала каждого персонально, но это только казалось, и напряжённость противостояния в мире ощущалась всеми, кто вообще задумывался о жизни, о своём месте в ней, – пусть привычно, пусть подсознательно, но – ощущалась…
– Там, на Западе, тоже ведь не сидят сложа руки, – сказал Чернов. – Ракете всё равно, что нести – спутник или бомбу. Как бы космос не стал новой ареной гонки вооружений…
– Какая гонка вооружений? О чём это вы? Галочка, иди посмотри, какие здесь серьёзные мужики собрались! – Витя подошёл к ним сзади, язык его плохо слушался. – Чего вы такие хмурые? Как заговорщики… Давайте ещё выпьем… чуть-чуть, а?
Последние слова он произнёс шёпотом, пригнувшись к ребятам, чтоб не услышала Галя. Широкая улыбка не сходила с его лица.
– Витя, полетишь на Марс, если вдруг тебе предложат? – спросил Кадик.
Кутенко оторопело посмотрел на него, потом сказал – почему-то тоже шёпотом:
– Не-ет. Что мне там делать? Туда надо посылать роботов. А мне и здесь хорошо…
«Возможно, Витька и прав, говоря о роботах, – подумала Аркадий. – «Устами младенца…». Может быть, в исследовании космоса будущее за автоматическими средствами? Тем более, было бы интересно заниматься такими проблемами…».
…Вышли гурьбой уже заполночь, прибрав в комнате и перемыв посуду. Постояли, прощаясь, у подъезда и разошлись кто куда. Аркадий пошёл провожать Веру. На душе было легко и грустно. «Печаль моя светла…» – вспомнилась строчка. «Откуда – печаль? – подумал Аркадий. – Нет, всё верно. Кончается один этап, каких-нибудь полгода, чуть больше – и новая жизнь, новые заботы, другие люди… Вот только Вера… пусть будет всё по-старому, всегда, как сейчас. Я этого хочу. Наверное, это и есть то настоящее…».