– А что это за документ? – спросила я
– Это бумага, согласно которой вы переходите в семью моего господина. Он обязуется дать вам образование и взять в жены, когда вам будет шестнадцать.
– То есть, я больше никак не связана ни с отцом, ни с матерью?
Ауну показалось, что это меня расстраивает, и тон его стал мягким и успокаивающим.
– Да, со стороны закона вы чужие люди. Звучит как-то дико, не находите? Но таковы принятые формулировки. Всю ответственность за вас теперь несёт мой господин. И все его подчинённые должны беречь и охранять вас, – он задумался на секунду и добавил. – Вас, аун Унъён Ради́с.
Ёоклё произнёс моё имя с непривычным певучим ударением. Улыбка сама по себе появилась у меня на лице.
Как только была поставлена последняя роспись, слуги горестно вздохнули, словно по команде. Я испуганно вздрогнула и поёжилась.
Как-то всё быстро закончилось. Ожидала большего. Какой-то душевной бури. Не было особенного волнения или боли в груди от потяжелевшего сердца. Всё оказалось проще. Прошло меньше пяти минут и вот я уже не часть семьи и поэтому казалось, что произошло что-то обычное и с обычным человеком. А разве это так?
В глубине души проснулась яркая злоба, близкая к остервенелой вредности. Руки чесались что-то сделать, только бы на душе перестало быть так паршиво. Но я держалась, стараясь не посрамить честь семьи в последние наши общие минуты.
– Эта семья ни во что тебя не ставит! – пронеслась в голове яростная мысль.
– И наконец-то я из неё ухожу. И должна радоваться и быть благодарна, ведь отец так и не сказал, что я порченая усмерка, – убаюкивала я пробудившуюся злобу.
Борьба в моей душе кипела, как вода в Молочных озёрах. Но я так ничего не сказала и не сделала. Просто замерла, до белых костяшек сжимая ручку чемоданчика. Слуга уже отнёс первый в экипаж и вернулся за вторым. Однако не смог забрать его из моих цепких рук даже после вежливого напоминания.
Аун Ёоклё осторожно приобнял меня за плечи, помогая сделать крохотный первый шаг. От этого прикосновения оцепенение спало, и я оглянулась. Отец смотрел на поместье, цепким взглядом проверяя, чтобы все слуги грустили о моём отбытии.
Я шагнула назад. Мягкие ладони ауна соскользнули. Чемоданчик пролетел по широкой дуге и разбился об плечо отца. Раскрылся. Панталоны и сорочки разлетелись во все стороны вместе с кружевными платками, чулками и перчатками.