Тепло баюкало боль, и казалось, мои ноющие конечности поглощали его, как земля после засухи с благодарностью впитывает капли первого дождя сезона. Тогда «покусывания» боли напоминали слегка саднящую рану.
После приступа я предпочитала сидеть под покрывалами так долго, сколько могла. Лучше пропотеть, как в бане, и дуреть от духоты. Вот и сейчас только через десять минут после последнего «укуса» отважилась вылезти из-под укрытия. Радовало только то, что во сне приступов не происходит.
Пока лежала, мне казалось, что я бодра и полна сил. Но на самом деле через минуту неспешной прогулки появлялась отдышка, как у глубокой старухи, и подкашивались ноги. В поместье я рухнула прямо на ступеньки, словно мешок с картошкой. Бавва, моя служаночка, едва с ума не сошла. Она настолько перепугалась, что начала скулить и плакать. Трясла меня так сильно, что я клацала зубами. Если бы я её не остановила, то она могла до смерти замотать, наверное.
Ещё в Академии3 мне объясняли, что усмерская болезнь связана с сутью силы, которая, мол, извращена и не предназначена для того, чтобы её использовали живые существа. Для кого она в таком случае предназначена, конечно же, не уточнили. Но в полной мере рассказали обо всём остальном.
Любой порыв идёт от основания шеи, безболезненно обвивает её, спускается на ключицы, перетекает на плечи и скатывается до кончиков пальцев словно лавина, набирая мощь, вес и волю усмера. Остатки магии, как мутный осадок, как губительная плесень или как грязная ржавчина оседают на коже, мышцах и костях и отравляют их. Они начинают выполнять прямую задачу и медленно разрушают человеческое тело. Это похоже на невидимые язвочки, которые с каждым часом всё больше воспаляются. Если усмер не использовал слишком много силы, то и не заметит, как тело само себя излечит. А если нет, то… Усмерская болезнь.
Подобный маршрут порыва в теле человека объясняет, почему для того, чтобы ограничить таких, как я, в магии достаточно просто прижать руки к шее. Сила как белка в колесе будет метаться по кругу и наберёт такой вес, что боль приходит сразу же. И она куда сильнее той, от которой можно спрятаться в тепле. Мне рассказывали, что кто-то так погибал от болевого удара или на всю жизнь оставался с жуткими шрамами, словно от раскалённой до бела рубахи из железных пластин.