Фетис рассказал, что бьются они с красными под Дубовой горой с самого Введенья. Народу полегло уже страсть сколько с каждой стороны. Что надо бы, пока не рассвело, вывезти своих да похоронить по-людски, а подвод не хватает. Василиса потихоньку пришла в себя, накормила всех варёной картошкой да солёными огурцами. Решено было, что Иван-старшой поедет с ними на подводе, похоронит отца на деревенском кладбище и вернётся.
Ваня запомнил, как брат, так похожий на отца, в заячьей шапке и овчинном полушубке, наклонившись перед низкой дверью, выходит из избы, а мать крестит его в спину.
Иван-старшой к утру не вернулся, как обещал. Не вернулся он и в другие дни. Поздней весной фронт ушёл дальше на восток, и мужики, кто остался жив, возвратились домой. Они честно воевали за свою землю и проиграли. За чужую землю пусть другие воюют. Победы не случилось, а землю пахать надо. Значит, так тому и быть.
Вернулись и Фетис с Фокой. Фетис рассказал, что Иван-старшой не захотел тогда возвращаться домой и вступил в их отряд вместо погибшего отца. А теперь будто бы Иван ушёл на восток вместе с самим Колчаком, верховным правителем России, воевать дальше.
– Да мы и не хотели его брать, сами знаем, что малец ещё, да разве ж некрасовскую породу переспоришь? – слабо отбивался Фетис от упрёков сестры.
– А теперь почто с собой не привели? – наступала Василиса.
– Чай, не телок он, чтоб его на верёвке водить. Парень пороху понюхал, сам себе голова.
Летом жив-здоров появился Иван-старшой. Сказал: на побывку. Мать, вне себя от радости, усадила сына за стол. Иван, хлебая жидкие щи, со смехом рассказывал о своих приключениях.
– Ну, я вдарил этому уроду промеж глаз, и понеслось! Мохались с ним до кровавых соплей, еле растащили нас. Меня – в кутузку, охолонуть. А тут враз красные налетели! Наши все ушли, а я остался. Сижу один в сарае, морда битая, одёжа на мне крестьянская, оружия нет. Когда меня краснопёрики нашли, я, не будь дурак, в ноги им кинулся: мол, дяденьки, родимые, неужто Бог мне вас послал! Я, мол, в лес поехал – ёлку на дрова срубить, у меня там ёлка одна хорошая ещё с лета подсочена, а тут черти белогвардейские налетели, схватили меня и к себе в плен повезли – думали, я шпиён. И далеко уж увезли, гады. А меня дома мамка да два брата малых ждут, убиваются.