– Да, – погладив усики, задумчиво пробормотал Веня
– тайна сия, зело темна есть! Будет нужда – свисти.
– Досвистишься до вас… – пробурчал Антон и, смяв в ладони потухшую сигарету, добавил:
– Мне бы концы найти. Я тут парнишку жду, шустрый – вроде, шанс.
– А слетал бы ты лучше в нашу доблестную милицию, Антуан, – встрепенулся вдруг Вениамин. – Хочешь – я прицепом. А что: так, мол, и так… предъявим паспорт. Объясним. То да сё. Всё-таки, человека украли, не букашку, да ещё в центре, на Невском.
– Ну да: пошёл таракан на птичий двор правду искать!
– усмехнулся Антон, невесело добавил: – Только оттуда! По другому поводу, правда.
– И что?
– Обчистили! До дна. Фараоны!
– О, Господи! – расхохотался Вениамин, – вот она, Родина моя! Край мой берёзовый! Вот где жизнь!..
И, как бы в подтверждение его слов, перед друзьями появился коренастый парень в дутой коричневой кожанке, в отливающих синим шёлком, широких спортивных шароварах. Сломанный нос и едва заметная сутуловатость выдавали в нём хотя и бывшего, но ещё практикующего боксёра.
– Кто из вас Антон? – спросил человек, сверкнув рядом золотых коронок.
– Чего надо? – хмуро уставился на него Тошка, и вдруг узнал в стоявшем перед ним незнакомце того самого Лёньку Хомута, который пять лет тому назад секундировал ему на первенстве Ленинграда по боксу. Лёнька лет на шесть был старше Антона, тогда ещё молодого способного сорванца, заряженного небывалыми по существу амбициями.
– Побазарить, – спокойно, как будто не узнавая Антона, сказал Хомут.
– О чём?
– Отойдём?
– Отойдём, – Антон красноречиво глянул на Вениамина, тот понятливо махнул ресницами.
Остановившись у свободной, не занятой художниками колонны Лёнька легко коснулся Тошкиного плеча:
– «Ты меня не знаешь, я тебя, короче, ничего личного», – говорил он тихо, глядя куда-то в сторону, – не в падлу – минуту постой.
Антон утвердительно кивнул головой.
Хомут подскочил к урчавшей у тротуара «Ниве», костяшками пальцев стукнул в запотелое окно. Дверь автомобиля немедленно отварилась, из салона выполз полный, коротконогий гражданин в рыжем дублёном полушубке. Непокрытую лысину человека перламутровой изморозью покрывали мелкие капельки пота.
– Он? – указал пальцем на Антона гражданин.
– Говорит, он.
– Ты тот художник? – с придыханием произнёс человек, вонзая в Антона свои маленькие бесцветные ледышки.