— Всего шесть? — удивился я, не обратив внимание на остальную
статистику.
— Тогда это ещё не вошло в твою привычку, — пожал плечами мой
товарищ.
— Действительно, страшные то были времена, — невесело посмеялась
Алиса. — Интересно, как бы все сложилось, не случись всего
этого…
— Даже думать не хочется, — чуть грустно посмотрел на водную
гладь блондин.
— Глупо об этом рассуждать. Время вспять не повернуть и судьбу
не изменить, — пофилософствовал и я.
— И все же, если предположить, что Прорыва не случилось, или вы
там не участвовали, как думаете, мы бы встретились? — не унималась
девушка.
— Может быть, — пожал плечами Гаврил, — Но все было бы совсем не
как сейчас.
— Начнём с того, — подхватил я его мысль. — Что с Гилом в
детстве мы не особо ладили.
— Не ладили – слишком мягко сказано, — фыркнул блондин. — Мы с
тобой просто терпеть друг друга не могли и частенько дрались.
— Ого-о! — удивилась девушка. — Я конечно знала, что вы из
одного Детского Дома, но об этом не слышала. А чего вы так?
— Вся проблема была в нашем темпераменте, — вздохнул я. — В том
приюте мы с ним оказались почти одновременно, и первое время даже
дружили. Но потом...
Рассказывая, что было, я не мог сдержать ностальгической улыбки.
Все так изменилось. Проблема родителей, что тогда была ядром моей
жизни, теперь вовсе не имеет значения. С Гаврилом мы стали
друзьями. У меня даже есть милая сестра. Круто все, однако,
повернуло.
— А что случилось? Почему вы тогда поссорились? Помню ведь, что
и когда только Прорыв начался, вы не особо ладили, хотя и доверяли
друг другу жизнь, будто это само собой разумеющееся, — продолжала
углубляться в вопросы нашей дружбы Алиса.
— Я стал популярным, и он мне начал завидовать, — решил обогнать
меня с ответом мой друг.
— Мечтай, — фыркнул я. — Через несколько месяцев Гил
действительно начал зарабатывать всеобщее внимание и уважение, хотя
был совсем ребёнком, — начал я припоминать детали. — Уже к девяти
годам он стал своеобразным лидером всех самых мелких. Защищал их от
более взрослых, привил им дисциплину и все такое.
— Только вот, был среди мелких один дебошир – всегда со всеми
драться лез, никого не слушал и был гордым волком-одиночкой, — взял
слово Гаврил. — Он нам немало проблем приносил своими выходками,
потому примерно с десяти лет я начал пытаться его усмирить. Он
сопротивлялся, и так наша с ним неприязнь зародилась. И до тех пор,
пока наши жизни не стали зависеть друг от друга, мы
конфликтовали.