Как? Логика подвела. Дождавшись своей очереди, он спросил талон.
– Вы по записи? – обдала холодом рыба.
– Нет.
– Думаете, вас примут?
Ему вдруг захотелось расхохотаться. Сдержав себя, он проговорил:
– Ну, я надеюсь.
У кабинета его встретили шесть пар глаз, обрадованные еще одному выслушивателю проблем.
И почему людям так нравится жаловаться незнакомцам?
К. отсел к окну, подальше от всех, на странно выгнутую лавку и, рассматривая руки, прислушивался к разговору.
Прошел час.
Продавщица с неудавшейся личной жизнью вышла, довольно держа в руке стопку направлений и рецептов, и К. вбежал в кабинет.
– Присаживайтесь.
К. присел на стул с какой-то неуверенностью и сложил руки на коленях.
– Вытяните руку.
Он окунул руку в манжету и стал смотреть, как она с пыхтением сжимает заложника, причиняя неприятную мелкую боль.
– Сто десять на семьдесят.
– Пш-ш-ш, – выдохнул зверь и уснул до следующего в очереди.
Медсестра потянулась за карточкой К. и с видом недовольной учительницы, листающей дневник неуспевающего ученика, стала просматривать страницу за страницей.
– Хм. У вас нет флюорографии.
– Да, я не успел пройти.
– Без нее вас врач не примет. Поднимитесь в пятьсот четвертый и пройдите. Потом придете сюда.
Черт побери.
4
Мы уже допивали свои кофе-вина, как вдруг Польтр поднял палец и, смотря в далекую невидимую точку, попытался заговорить.
– Дело дрянь, товарищи. Дело просто дрянь. Желание все же настигло меня. Это случилось в красном седьмом на пути к вам. До сих пор, после Бувиля, я сохранял равновесие и спокойствие своего существования, которые застал когда-то в одном кафе3. И вот я еду, и все вокруг набухло телами, и машина ревет от истомы. Уже все набито, но лезут еще и еще, и дышать уже нечем, стекла запотели. Какой-то в яично-желтой рубашке провел по окну, и стонущие капли покатились вниз, смывая влажные вздохи…
Дж. Дж. нахмурился и выплюнул смешок.
– Не знаю, как вам все это нравится. А меня настигла тошнота от всего этого.
5
Проснулась от лая собаки. Пулеметом: ав-ав, ав-ав; ракетой: ау-у-у-ав.
Решила вспомнить сон – неподдающиеся логике проделки мозга, – снившийся мне до пробуждения. Сидели мы в этой комнате. На ней платье в ярко-красную клетку.
«Не бойся, Гумберг очень хороший!»
«Я не хочу! Не хочу за него!»
«Он хороший, правда. Знаешь, какой он добрый! Целыми днями возится с соседскими девчонками, на побережье их водит. Он хороший. Я бы его пожамкала. Такого жесткого…»