НИКСОН (обращаясь к ЧЕМБЕРСУ). Он отдал вам свой автомобиль?
ЧЕМБЕРС. Он пожертвовал свой автомобиль партии.
ХИСС. С какой стати мне было жертвовать мой автомобиль партии?
ЧЕМБЕРС. Потому что мы были коммунистами.
ХИСС. Мы не были коммунистами.
НИКСОН. То есть вы отрицаете, что этот человек был коммунистом?
НИСС. Я не знаю, кем он был. Я даже не знаю, кто он был.
НИКСОН. Но вы сейчас сказали, что отдали ему свой автомобиль.
ХИСС. Я мог одолжить ему свой автомобиль. Это было очень давно.
НИКСОН. Значит, он говорит правду. Вы были друзьями.
ХИСС. Мы не были друзьями. Этот человек однажды появился в моем кабинете, представился Джорджем Кросли, и сказал, что хочет поговорить со мной. Он увидел мою фотографию в газете или что-то такое. Я тогда работал в сенатском комитете по расследованию незаконного обогащения в военной промышленности. Он сказал, что пишет статью для журнала. Это была часть моей работы, помогать освещению деятельности нашего комитета…
ЧЕМБЕРС. Это ширма. Мы встретились на собрании членов коммунистической партии и подружились. Он казался приличным человеком, пусть и немного одиноким, насколько я помню. Я с радостью составил ему компанию.
ХИСС. Не требовалась мне ваша компания. Я едва вас знал.
НИКСОН. Если вы едва его знали, почему отдали ему автомобиль?
(Поют птицы. Вечерний свет. ЧЕМБЕРС и ХИСС стоят на улице, смотрят на автомобиль. НИКСОН наблюдает из теней тыквенного поля).
ЧЕМБЕРС. Очень симпатичный образец американской изобретательности.
ХИСС. Это «форд».
ЧЕМБЕРС. Элегантный, по-своему.
ХИСС. Не элегантный. Просто старый.
ЧЕМБЕРС (обходит автомобиль сзади). Еще и с таким аккуратным багажником.
ХИСС. На самом деле багажник очень маленький.
ЧЕМБЕРС. Достаточно большой, чтобы уместить в него труп.
ХИСС. Да, для этого подойдет.
ЧЕМБЕРС. У моего брата был такой автомобиль. Вечерами он приезжал на железнодорожную станцию, чтобы встретить меня. (Садится на пассажирское сидение). Мы сидели в его автомобиле и говорили.
ХИСС. Собирается дождь. Лучше уйти в дом.
ЧЕМБЕРС. Мы были очень близки, мой брат и я. Помню один день, когда он был совсем маленьким. Сидел на крыльце, наблюдая дождь, я находился в доме, а он хотел, что я вышел на крыльцо и вместе с ним смотрел на дождь. Но я не вышел. Мог бы, с легкостью, но не вышел. Воспоминания целиком состоят из лжи и сожалений. (