— Холодно... — виновато
шепнула, не размыкая век. — Погреюсь... немного.
Это — не вопрос
и не просьба. Это — постановка перед фактом. Суккуба
не собиралась уточнять, удобно ли мне, ничего ли
не мешает, не давит, а просто взяла и забралась
туда, где потеплее. А если учесть, что койка чуть более
широкая, чем гроб, то давило и мешало очень и очень
многое. Например то, что Хира навалилась всем телом
и по привычке закинула на меня ногу, превратив маяк
в Пизанскую башню. Но это — полбеды. Это еще
потерпим. Но когда засранка принялась «храпеть» прямо
в ухо — тут бы и камень не выдержал.
От греха подальше выбрался
из-под пресса, накрыл двумя одеялами и перебрался наверх.
Ну и пусть от озноба зубы стучат — зато нигде
ничего не торчит и не отвлекает от сна. Сердце
сбавило темп, дыхание замедлилось (в измотанном мозгу
мелькнула мысль — не анабиоз ли часом?),
а долгожданное забытье потянуло сознание на непроглядное
дно.
Не знаю, сколько удалось
поспать, пока мощная волна не долбанула в борт
и не устроила на шхуне небольшое «землетрясение».
Хира с испугу подскочила, раздался подозрительный треск,
а в спину вонзилось что-то острое. От неожиданности
дернулся, не удержался и плашмя грохнулся с яруса.
Жуткая боль обожгла легкие и вынудила согнуться калачиком,
но стоило скосить глаза, как на смену мукам пришел
гомерический хохот. То еще удовольствие, когда от души
долбанулся хребтом и ребрами.
И все равно смеялся сквозь
адскую пытку, глядя на прислужницу, чьи рога насквозь пробили
доски в палец толщиной и намертво застряли. Теперь
обнаженная демоница силилась вытащить их из западни,
но как ни хваталась, как ни напрягалась, так
и не сумела освободиться — кровать, как уже говорил,
сколотили на совесть.
— Хватит ржать! — прорычала
подруга. — Помоги!
— Ты же сильная, —
кое-как встал и сел рядышком. — Проломи настил
и все.
— Я тебе лучше башку
проломлю! — при каждом движении крепкая спортивная грудь
с пятачками темных ареол соблазнительно колыхалась
из стороны в сторону. — Только вчера рога
отполировала! Хочешь, чтобы все облезло? Вытаскивай, давай!
Встал и осмотрел пробой.
Из древесины торчали самые кончики — не длиннее
фаланги мизинца, но выглядели так, словно не вонзились,
а вросли в доски.
— Можно взять молоток
и выстучать...
— Дурь из тыквы себе
выстучи! — огрызнулись снизу.