Поэтому сделал, что просила,
и поднялся на палубу в надежде насладиться красотами
неведомой земли. Как ни крути, а эксплоринг —
то есть исследования — нравился в RPG больше всего.
Новые поселения, расы, чудища, задания — не бывает
хорошей игры без хорошего путешествия. Но вместо богатого
окоема увидел высоченный — этажей в пять — берег,
отвесной стеной протянувшийся вдоль всего побережья.
Корабль, рыская в порывах
ледяного ветра, спешно приближался к пристани, вырубленной
из цельного куска скалы. Больше всего причал напоминал
волнолом — никогда бы не подумал, что сходить
придется именно здесь. Ни пакгаузов, ни таверн,
ни людей — только голые заснеженные камни.
И матросы, не занятые такелажем, выстроились вдоль борта
с оружием наперевес, будто готовились к абордажу.
— Будьте осторожны,
мастер, — проворчал Зиз, сжимая небольшой кортик
и всматриваясь в мглистую даль. — Это очень опасное
место.
Хотел выпендриться и сказать
нечто вроде: «парень, ты не представляешь, где я был
и что видел», но передумал. Из-за холода и, что
греха таить, страха голос бы дрогнул,
и я прозвучал бы как школьник перед первой стрелкой,
хвастающийся победой над подушкой. Если тревожилась даже Хира,
значит, стоило и мне, а пустая бравада еще никого
до добра не довела. Поэтому просто и произнес:
— Буду. И вы тоже.
Зиз улыбнулся и кивнул. Странно
говорить такое ботам — все равно что желать удачи команде
неписей, которая водит корабли из Восточных королевств
на Калимдор. И, тем не менее, на душе немного
полегчало, а холодные когти на сердце слегка ослабили
хватку.
Посудина бросила якорь
на какую-то минуту, и стоило сойти по шаткому трапу,
на всех парусах умчалась прочь. Сперва и вовсе думал, что
придется прыгать на ходу — столь рьяно мореходы жаждали
убраться из порта. Несмотря на защиту берега, ветер сек
с трех сторон — и лишь поэтому меня не сдуло
со скользкого от оледеневших брызг парапета шириной
в три шага. Порывы шатали как пьяного и сбивали дыхание,
пришлось закрыть половину лица рукавом и согнуться в три
погибели, чтобы не упасть и не задохнуться.
Эти двадцать метров, пожалуй, стали
самыми долгими в моей жизни. Но вот пирс закончился
небольшой квадратной площадкой, и я понял, как сильно
ошибался, и что черепашьи бега только начинаются.
От площадки поднималась лестница, вырубленная вдоль скалы под
углом градусов в сорок — меньше метра шириной,
на весь подъем всего три пролета и ни намека
на поручни. И самая первая ступенька уже таила
смертельную опасность — поскользнешься, ухнешь в воду
и поминай, как звали. Даже Гендальфу в гробнице назгулов
пришлось напрягаться и рисковать меньше.