— Врача! — рявкнул
воин.
На краю ринга стояли два парня
в расшитых золотом робах цвета свежего снега,
но ни один не сдвинулся с места. Лишь после
прямого приказа Майор тот, что пониже и поплотнее нехотя
спустился, но я заступил поборнику дорогу.
— Нельзя! Светлая магия
убьет ее!
— Не ссы, — угрюмо
бросил чародей в капюшоне и отодвинул меня толчком плеча.
— Мы же не нубы какие-то.
Из украшенного бриллиантами
кадила пополз дым, но не обычный, а густой
и темно-красный, как из сигнальной ракеты. Судя
по вполне осмысленным движениям, туманные щупальца полностью
повиновались воле заклинателя. Сначала тонкими струйками заползли
в нос демоницы, и спустя мгновение едва колышущаяся грудь
высоко поднялась и опала. В это время толстые ветвистые
отростки, похожие на пульсирующие аорты, плотной сетью оплели
разруб. Не прошло и минуты, как от него остался
тонкий шрам.
— Демоническая медицина, —
пояснил врачеватель. — Пришлось выучить, чтобы пленники
не дохли на допросах.
— Спасибо, — выдохнул
дрожащим голосом, все еще переживая за подругу.
— Ага, — буркнул
в ответ и ушел.
— Изгони ее, — велел
командир. — И без моего ведома и прямого
распоряжения не призывай. Увижу в городе — пеняй
на себя.
Посмотрел на спутницу —
та с пониманием кивнула. Что же, скоро мой рассказ
подтвердится, подозрения снимут и все вернется на круги
своя. А пока придется потерпеть — не в тех
условиях, чтобы качать права. Суккуба послала воздушный поцелуй
и подмигнула, прежде чем нырнуть в портал, а седой
вояка приказал отправляться... в казематы. Но прежде чем
я возмутился, Буран панибратски положил клешню на шею
и с привычной ленивостью проворчал:
— Зачем в казематы,
тащмайор? Парень доказал, что не лыком шит,
да мы и не дрались в полную силу. Пусть
в бараке переночует — под мою ответственность.
— Ладно, — рыцарь махнул
рукой. — Что ж мы, совсем садисты? Но чтобы стерег,
как зеницу ока!
— Есть! — мечник картинно
отдал честь. — Пошли.
Видимо, эти двое решили разыграть
знаменитый спектакль под названием «добрый коп — злой коп».
Мужик примерил роль недоверчивого обличителя, а «самурай»,
наоборот, проявлял симпатию, тем самым втираясь в доверие.
Прием стар как мир, на него и младенец не клюнет,
но за всю дорогу конвоир ничего не спросил, даже
сущую пустяковину. Зато охотно рассказывал о Базе, показывая,
что и как тут устроено.