***
— Перестань! — швырнул
в решетку копье, но оружие отлетело под ноги.
— Такие подробности можно и опустить!
— Хорошо, — Хира
с грустью усмехнулась. — Кому какое дело
до виртуальных мук виртуального персонажа.
— Я не это имел
в виду! Хватит терзать себя! Ты ни в чем
не виновата!
— Сомневаюсь, — Рената
осклабилась. — Ну да ладно... продолжай
с третьего этажа.
***
Под мозаичными скатами крыши стояли
три пузатые стеклянные колбы высотой в человеческий рост,
с узкими толстыми горловинами. Внутри медленно пульсировали
громадные черви, похожие на перетянутые бечевой мясистые мешки
с ржавой шкурой. Присоски торчали наружу, из них
выступали головы. С первого взгляда могло показаться, что
обтянутые серой кожей черепа принадлежат давно умершим людям,
но чем дольше смотришь на открывшийся ужас, тем чаще
замечаешь то дрогнувшее веко, то приоткрывшийся рот,
то вздувшийся желвак. Бедолаги словно спали,
но на лицах застыли непередаваемые словами мучения —
будто у больных, долгие годы страдающих от тяжелого
недуга. Но и этого садисту оказалось мало:
от сосудов по полу вились шланги, соединяясь
с баллоном мутной жидкости. От баллона отходили три
короткие медные трубы, заканчивающиеся помпами водяных насосов.
— Знакомься! — торжественно
воскликнул Легат. — Славный рыцарь Иерихон!
Тонкие пальцы потянули рычаг,
впрыснув мутную жидкость в сосуд. Средний червяк дернулся,
изошел волнами в попытке проглотить добычу, а сидящий
в нем полутруп запрокинул голову, выпучил закатившиеся глаза
и заревел раненым слоном.
— Перед боем любил —
«За Свет!». Или «Смерть Тьме»! Ролевик до мозга гостей.
Зычный был голос, внушающий, но нынче связки подгнили... Так,
а здесь у нас великая жрица Анастасия.
Слева донесся женский визг,
многократно усиленный эхом полупустой мансарды. О том, что
в емкости кисла именно женщина, с ходу
и не поймешь — все пленники утроб выглядели
сморщенными лысыми стариками.
— Эти красавцы называются
проглоты, — хозяин с восторгом посмотрел на свои
любимые игрушки. — Водятся далеко на юге,
в непроходимых Болотах Смерти. Там собралась гадость
со всего Иринора: грощеры, адозавры, тараки... но эти
малыши — вершина мерзотной эволюции.
Ублюдок заметно оживился
и перестал ерничать. В червяках он души
не чаял, считал их своим главным достижением.