— Ну ни фига ж
себе философ, — рыжий хохотнул. — Пацанских пабликов
начитался, что ли? Тогда пошли наверх. Покажу другую сторону
медали.
Легат взял бокал вина и зашагал
по мраморной лестнице на второй этаж — круг Боли.
Помещение напоминало спортивный зал, только вместо тренажеров вдоль
стен выстроились орудия пыток. И не какая-нибудь чепуха,
вроде игрушек из BDSM-клуба, а изощренные и очень
сложные механизмы, за которые Инквизиция отвалила бы
половину своих денег. Кузьмин придумал их не сам,
он вообще слабо разбирался в рычагах, блоках
и тросах, но выискивал эти штуки по всем темным
уголкам Иринора. Какие-то отвоевывал, какие-то выкупал, какие-то
восстанавливал на заказ по чертежам. Одни дорвавшиеся
до власти и богатства придурки коллекционируют раритетные
автомобили, а другие... кое-что похуже.
— Зацени, — Легат отпил
глоток и подошел к деревянному колесу высотой
в человеческий рост. Колесо крепилось на двух распорках
над валиком из толстого пня, соединяясь с ним шкивами
и ремнем. Валик покрывали четыре пластины —
с гвоздями, скрещенными лезвиями, стальными полусферами
и дырочками, как от терки.
Егор хмыкнул и вскинул
подбородок, но я держала его под руку и чувствовала,
как та дрожит. Однако на экскурсии ублюдок не пытал
пленников, только показывал действие устройств — на мне.
Зачем истязать и калечить людей раньше срока, если есть
прислужница. Двойная выгода — и наглядная демонстрация,
и наказание за косяки.
— Залезай.
Встала спиной к колесу —
хозяин приковал за запястья и потянул рукоятку. Механизм
пришел в движение и приподнял меня, уложив
на широкий обод, после чего Легат закрепил лодыжки. Суть пытки
в том, что страдальца медленно прокатывают между стальным
колесом и валиком. Пень тоже вращается и на каждом
обороте подставляет одну из четырех пластин. Сначала тебя
истыкивают иглами, потом режут, потом давят, потом сдирают кожу.
Агрегат рассчитан таким образом, что ранит только ноги выше колен,
живот и грудь — шея и лицо попадают в зазоры.
Умереть в процессе — задача почти невыполнимая,
и тебя могут прокручивать часами, как белье в старой
стиралке.
Но Легат торопился показать
побольше экспонатов, поэтому ограничился двумя оборотами. Когда
меня сняли, с залитого кровью тела свисали лоскуты,
но для суккубы пятого ранга такие раны — чепуха.
Не успели дойти до второй машины, как кровотечение
остановилось, а ссадины и царапины затянулись.
Но боль осталась. Боль от прокачки не зависит, она
всегда одинаковая. Разве что иногда получается смолчать,
но в двух случаях из трех орешь, как резаная. Как
резаная... ну да.