«Есть такие женщины, – мельком подумалось мужчине, – которые смотрятся тем более невинными, чем более они порочны…»
– Сдаётся, сударыня, вы поёте мне завиральные баллады! С чего бы папаше полошиться, если это юнец был влюблён в вас, а не наоборот? Признайтесь, вы сами щенку авансы раздавали?!
– Я? – Она рассмеялась безо всякой натянутости. – Помилуйте, на что мне мальчишка?
Он сказал на что и даже дополнил слова жестами для большей ясности. От таких объяснений покраснела бы и полковая маркитантка, но дама и бровью не повела, лишь поморщилась слегка:
– Оставьте вашу мавританскую ревность, сударь, лучше поразмыслите, что теперь делать. Когда Фёдор узнает о смерти сына, он тут же поймёт, что виной тому именно я, и отомстит.
– Вы предлагаете и его вызвать на дуэль?
– Нет, конечно. – Она подарила мужчине нежную улыбку. – Но однажды, ещё в Митаве, вы избавились от некого опасного господина лишь посредством бумаги и пера…
Мужчина отступил, глядя почти со страхом.
– Откуда вы знаете?
– Это неважно, мой милый Густав. – Она вновь улыбнулась, на сей раз насмешливо. – У нас, женщин, своя политика, свои конфиденты и своё оружие. Поверьте, сударь, я знаю о вас гораздо больше, нежели вы полагаете.
Он помолчал, глядя мимо. Иногда он жалел, что повстречал её, яркую, роскошную, страстную. Порочную и невинную одновременно. Должно быть, такой была Ева…
– Хорошо. Я сделаю, как вы хотите.