Всюду, куда бы ни посмотрел Мигель, люди готовились к приходу своих близких из Страны мёртвых, развешивая разноцветные флажки из бумаги и выкладывая дорожки из лепестков бархатцев, ведущие к дверям их домов.
Как всегда, площадь Мариачи была заполнена музыкантами, расхаживающими туда-сюда, ожидая возможности исполнить для влюблённых или какого-нибудь семейства серенаду или народную балладу. Вскоре группа туристов собралась вокруг огромного памятника исполнителю народной музыки, установленного в центре площади.
– И прямо здесь, на этой самой площади, молодой Эрнесто де ла Крус сделал первые шаги на пути к тому, чтобы стать самым любимым публикой музыкантом за всю историю Мексики, – произнёс гид.
Туристы согласно кивали, им был известен легендарный исполнитель. Мигель смотрел на памятник вместе с туристами. Он уже видел его раз сто, но тот не переставал его вдохновлять. Мгновение спустя Мигель уже заприметил на площади музыканта и направился к нему с коробкой принадлежностей для чистки обуви. Музыкант вальяжно расселся на скамейке в ожидании того, когда мальчишка закончит начищать его ботинки.
«Кому, как не музыканту, будет интересно послушать об Эрнесто, – подумал Мигель. – В конце концов, его любят все».
– Он начал с самых низов в Санта-Цецилии, прямо как я, – заговорил Мигель. – Но когда он играл, сердца людей наполнялись любовью. Он снимался в кино. У него была самая лучшая гитара. Он даже мог летать! – Мигель видел этот трюк в сценах из старых фильмов. – Он писал самые лучшие песни! Но моя самая любимая у него – эта. – Мигель махнул рукой в сторону каких-то музыкантов, которые играли неподалёку «Не забывай» – главный хит Эрнесто. – Он жил жизнью, о которой можно только мечтать. До 1942 года, когда она внезапно оборвалась в результате падения гигантского колокола.
Музыкант многозначительно посмотрел на свои ботинки, которые Мигель полировал без особого старания.
Не замечая его недовольства, Мигель переключился с мыслей о несвоевременной кончине Эрнесто и продолжил говорить:
– Я хочу быть как он. Иногда я смотрю на него, и у меня появляется чувство, что между нами есть какая-то связь. Ведь если он мог заниматься любимым делом, может, и я однажды смогу, – Мигель вздохнул, – но моя семья никогда мне этого не позволит.
– Ай-яй-яй, мучачо, – произнёс музыкант, прервав размышления Мигеля.