— Он выглядел таким забавным, — при
этих словах Зиона хмыкнула. — И немного не от мира сего. Ему был
нужен гид, и я подумала, почему бы мне не дойти до тебя вместе с
этим юношей. Вот и дошла. — Мелисанда снова всхлипнула.
— Кончай реветь, — поморщилась Зиона.
— Гид — это хорошо. Значит так, сейчас ты бежишь умываться, потом
берешь мою косметичку и приводишь свое лицо в порядок. Когда
мальчик выйдет от ректора, ты уже должна ему мило улыбаться.
Мужчины предпочитают видеть улыбающихся девушек, а не растрепанных
и красноглазых вроде тебя.
— Какая улыбка, какая косметика? —
Мелисанда была на грани истерики. — Зи, ты в своем уме? Он
высокородный Ла, а я всего лишь Лу. Да он на меня и смотреть не
будет.
— А ты уже замуж за него собралась?
Поверь мне, разница в ваших титулах мешает только замужеству. В
постели родовитость менее важна. А тебе даже спать с ним не
обязательно. Поулыбаешься, поработаешь гидом. И если будешь
достаточно мила и полезна, он, глядишь, и плюнет на свои претензии.
Не так уж ты и страшно его оскорбила. Идиоту ведь понятно, что ты
не всерьез.
— Правда? Ты так думаешь? — в голосе
Мелисанды звучала надежда.
— Правда. Ну, подумаешь, Сокол лишний
раз перетряхнет все твое грязное белье. Как будто это первая
проверка безопасников. Главное, улыбайся и не напоминай парню о
причинах своей покладистости. Быстрее забудет. А теперь марш
умываться, а то он выйдет, а тебя нет.
Ла Абель Гнец
У ректора я надолго не задержался. Ли
Калас меня прекрасно знал, и визит был чистой формальностью. Каждый
курсант должен посетить ректорат перед началом занятий, дабы
подтвердить свои намерения и получить для ознакомления свод правил
академии. На самом деле реальным подтверждением желания учиться
является сумма, переведенная на счет академии, а правила я изучил
еще в начале лета, о чем ректору Каласу было прекрасно известно. Но
вот положено высокородным Ли и Ла встречаться с ректором лично. Так
что мы выпили по чашке чаю, обсудили скорое начало занятий и
распрощались.
Как ни странно, но наставница, столь
любезно проводившая меня до ректората, ожидала меня в приемной. Я
уж думал, что раз она так сильно расстроилась из-за непонятной мне
ошибки, то, пользуясь случаем, постарается исчезнуть.
— Я прошу прощения за свое поведение,
высокородный Ла. — Она поклонилась. — Если вы позволите, то я бы
хотела и дальше быть вашим гидом. Глупость больше не вырвется из
моего рта, оскорбляя ваш слух. — Подобные слова в исполнении этой
женщины казались такими неожиданными, что я удивленно заморгал.
Почему-то вспомнился смех, которым она встречала мои собственные
попытки говорить высоким стилем, и радость от первого дня свободы
вдруг куда-то ушла.