Шествие этой четверки возглавлял невысокий старик с куцей седенькой бородкой. Ряса висела на нем свободно, в отличии от одежды его спутников, перепоясанных плетеными четками. Да, и выглядела она много добротней. Еще одним отличием этого человека от остальных монахов, был массивный серебряный крест, который старик придерживал рукой.
– Бог в помощь, Аверьян! – проговорил старик, подходя ближе, и перекрестился тремя перстами. – Я смотрю, улов тебе сегодня хороший господь послал?!.
– Грех жаловаться, отец Никодим, – ответил Струев-старший, так же перекрестившись. – Твоими молитвами…
– Моими, моими! – проворчал старик, глядя Аверьяну в глаза. – Ты пошто, разбойник, тот раз сперва с уловом в Сосновку заходил? Опять с раскольниками рыбой делился, страдник?!. Что молчишь? Аль анафемы не боишься?!.
– Так, брат у меня там больной, отче, – опустив голову, ответил рыбак. – Как с ним рыбой не поделиться? Сам-то третий месяц не встает, после того, как в бору сосной его привалило.
– Ты меня стенаниями не проймешь! – оборвал его Никодим, прожигая взглядом. – Ты сперва монастырю четверть снятка плати, а затем уже с братом делись, чем хочешь!
– Братья, – обернулся старец к монахам. – В наказание у него теперь двойную долю взимайте. Пол-снятка высчитывайте!..
– Да, побойся бога! – взмолился Аверьян. – Мне еще четверть Ендогурову отдавать. Что сами-то останется?!.
– А то и останется, что заслужил! – отрезал Никодим, и приказал монахам отбирать рыбу.
Струевы стояли и смотрели, как в монашеские корзины летят отборные лещи, сверкая серебристыми боками. Золотые язи шли отдельно от остальных. В остальные корзины отправлялась густера с подлещиками. Впрочем, мелочь монахов не интересовала. Они отбирали рыбу пожирнее, напоследок прихватив острозубую щуку. Наконец, улов был разделен примерно пополам.
– Скажи своим чадам, чтобы монахам рыбу в обитель донести помогли, – распорядился Никодим и, увидев, что Аверьян делает знак Степану, остановил его: – Бог с тобой, рыбак! Ты уж меньшого себе оставь. Он намедни и сам сподобился корзину уронить, и брата Елистрата с обрыва свалил.
Повелительно махнув рукою Василию и Савке, отец Никодим приказал монахам взять корзины с отборной рыбой, и широким шагом направился к торной тропе, ведущее, будто, в самое поднебесье. Проводив его взглядом, Аверьян тяжело вздохнул и опустился на теплый песок.