Он откинулся на спинку стула и потянулся. Суставы хрустнули, будто ему было не двадцать шесть, а на пару десятков лет больше. Впрочем, он не был уверен, что ему суждено узнать, как именно чувствуют себя люди в этом возрасте.
Пять длинных рядов одинаковых столов тянулись друг за другом в огромном зале, полном тусклого серого света, падающего из высоких окон. Эти ячеистые окна напоминали Адаму заводские и вместе с лаконичностью обстановки придавали офису Бюро статистики сходство с фабричным цехом. Десятки аккуратно подстриженных затылков сидели чётко друг за другом и не отрывались от экранов, как бездушные машины, ровно до сигнала чёртова звонка.
Это зрелище угнетало бы кого угодно, но Адам находил успокоение в созерцании зала, расчерченного на ровные прямоугольники, в отсутствии ярких деталей, нарушающих его чёрно-белую гармонию. Его взгляд это радовало точно так же, как расставленные по алфавиту книги, разложенные по цветам карандаши, развешанная по размерам одежда в магазине.
На белой стене, к которой были устремлены все столы и сидящие за ними механические обезьяны, висели часы, достаточно крупные, чтобы циферблат было видно с дальних рядов. Так как глазу больше не за что было зацепиться, каждый волей-неволей всегда знал точное время. Адам гадал, с какой вообще целью повесили эти часы и зачем сделали их столь гротескно огромными. Отрезки дня отмерялись звонками – начало работы, обед и конец дня, – так что практической пользы от часов не было никакой. Разве что это была издёвка, призванная ткнуть лицом в бессмысленность утекающего времени. День за днём и год за годом эти стрелки отсчитывали рутинный путь к смерти через километры отчётов, таблиц и презентаций.
Сейчас они показывали двадцать минут третьего – рабочий день находился в зените. Адам недавно вернулся с обеда в столовой, и даже несмотря на две кружки кофе теперь его нещадно клонило в сон. Остальные казались бодрыми, как заводные игрушки, их пальцы выбивали привычную чечётку по клавиатуре, будто ничто не могло сбить их с мысли.
Если у них вообще были хоть какие-то чёртовы мысли.
Часы громко тикали. Адам смотрел на минутную стрелку и улавливал её движение вниз по циферблату. Для него она уже отсчитала четыре года в офисе Бюро статистики. Интересно, сколько это оборотов? Впрочем, он не хотел знать, так же как не желал, чтобы эта стрелка отмеряла следующие десятки лет его жизни.