Так или иначе, самое время было сменить тему, и Том спросил первое, что пришло на ум:
– Ну как дела на работе?
Адам лениво зевнул.
– Да вот всё думаю, не уволиться ли из моей богадельни.
Так он отвечал почти каждый раз на протяжении четырёх лет.
– Что, Дамер совсем достал?
– Ага. Мне кажется, если я ещё хоть раз увижу его постную рожу, то не сдержусь. В пятницу он снова меня вызвал и опять полчаса нудил о том, что я недостаточно пылаю энтузиазмом и сам себе гублю карьеру. Ты представляешь? По-моему, это единственное его развлечение в жизни.
Том покачал головой.
– И как ему до сих пор не надоело?
– Таким, как он, никогда не надоедает. Отчитывать меня гораздо приятнее, чем какого-нибудь новичка из отдела, ведь новички со временем пойдут дальше, а я так и останусь сидеть в зале для механических обезьян.
Адам хмуро смотрел перед собой, скрестив руки на груди. Воскресенье шло на убыль, и впереди маячила новая рабочая неделя, полная бессмысленной рутины и придирок от начальства. Том удивлялся его упрямству и нежеланию уходить, но Адам держался за место в Бюро статистики из чистой принципиальности. По всем законам мира, в котором они жили, у него не было никаких шансов попасть туда, как и получить высшее образование, однако ему удалось и то и другое. И это не было чудом, а лишь результатом упорства и отчаянности человека, которому нечего терять.
– А знаешь, мне даже нравится быть занозой у него в заднице. Он всячески намекает, что меня тут держат из милости, но у него кишка тонка сказать мне это в лицо. Как будто боится призрака родителей.
Музыка затихла, и во дворе наступила странная тишина. Негромко шелестели листья, где-то вдали лаяла собака, и Том вдруг почувствовал беспокойство. Воскресный день перестал казаться умиротворённым, как будто в его притворной сонливости затаилось нечто зловещее. Он попытался отмахнуться – всего лишь приступ паранойи, какие иногда бывают с каждым. Но на всякий случай осторожно огляделся – не хрустнет ли где-то ветка, не мелькнёт ли чьё-то лицо в зарослях кустарника. Встретившись глазами с Адамом, Том понял, что паранойя настигла не его одного. Но тот мотнул головой, прогоняя назойливые мысли.
– Может, всё-таки подумаешь насчёт другой работы? – без особой надежды спросил Том.
Адам сухо улыбнулся.
– Почему бы и нет, меня же с руками оторвут. Сын предателей Республики, аннулированных за измену, – просто мечта любого работодателя.