– Уф, – отдувался Сергей. – А где Славка?
– Отдыхает…
– Я тоже, пожалуй, пойду, полежу, – Серёга, покачиваясь, зашагал к дому.
Мы остались вчетвером. Михаил тоже неплохо назюзюкался, и теперь увлечённо болтал со Светой. (Не к ней ли его ревновала Ольга, приставая в отместку ко мне?)
Ольга сидела между Михаилом и мной, ближе ко мне, и моя рука не раз касалась её гладкого прохладного бедра. От этого я готов был взвыть. Теперь я и впрямь чувствовал себя мифическим козлоногим. Ольга ёрзала, мелкими глотками пила нагревшееся шампанское и усиленно наступала мне на ногу.
Около полуночи Михаил клюнул носом, и я помог ему дойти до его комнаты. Он рухнул на кровать и уснул. Я вышел. Заметив в коридоре женский силуэт, я шагнул вперёд и крепко обнял его.
– Оля в саду, – насмешливо сказа Света, это была она.
– Ой, опечатка, – пробормотал я, но всё же не сразу убрал руки с её тонкой талии. – Ты – прелесть.
– А ты – поросёнок, – Света легонько, но без сомнений, оттолкнула меня.
– Хрю-хрю, – сказал я и выбежал в сад.
Ольги негде не было. Я обегал всё кругом, пока не догадался заглянуть в баню. Она сидела там и пила вино.
– Нас почикают, нас почикаю, – затараторила она. – Миша нас почикает!
Сдирая с неё платье, я представлял себе свой кастрированный и обезглавленный труп, рядом с плачущей Ольгой. «Её то, он, как пить дать, не зарежет! – думалось мне. – Эх, мужики!..»
Я прижал её к лавке и быстро, жадно вошёл. Она громко застонала, а потом и вовсе стала кричать. Зажимая ей одной рукой рот, я трудился как бешенный и вскоре мы кончили.
– О-о-о, о-о-о, – стонала она, – о-о-о, нас по-очикаю-ю-ют, почикают… Ты маньяк… Ты изнасиловал меня, изнасиловал!.. О-о-о… Гадкий…
– Изнасиловал, изнасиловал, не сомневайся … – воспалённо шептале я ей, снова возбуждаясь. – И ещё раз изнасилую…
– О-о-о, о-о-о, Лёша, нас по-чи-ка-ю-Ю-Ю-ЮТ!..
Я снова зажал ей рот и всё повторил. У неё было лёгкое, отзывчивое на ласку тело и очень нежная кожа. Она вертелась и царапалась вначале, а потом, сдавалась и отдавалась тихо, и до дрожи нежно. Она была изумительной любовницей.
После, едва отдышавшись, она вскочила, проворно оделась и убежала, забыв на полу свои крохотные белые босоножки. Я спрятал их с глаз долой в какой-то ларчик, оделся и удовлетворённо выдохнул:
– Приматы…