Кажется, я застрял далеко в своем подсознании, «ушел в себя» настолько глубоко и далеко, что даже не понимаю, что происходит вокруг. Но все чаще я слышу один и тот же голос. Голос мальчишки, который кричит, просит подождать. Но чего? Почему нужно ждать?
Я не слышал его уже долго. Не знаю, сколько, но я уже трижды видел кошмары. Почему он ушел? Кажется, мне было лучше, когда он, словно маяк, показывал мне путь, вытягивал меня из моих мыслей, как из бушующего и все пытающегося утянуть на дно океана, и будто бы вел новой, неизведанной дорогой туда, где все хорошо, где живы люди, где буду жив я… но он пропал. Что же мне делать? Когда твой корабль все чаще погружается во тьму ночную, когда волны все чаще захлестывают в надежде потопить, остановить поток мыслей, а чернеющие небеса закрывают звезды, мешая найти лучик света, тогда ты все отчаяннее сопротивляешься, из последних сил держишь руль, еле стоишь на ногах, но еще держишься! Так и я сейчас борюсь со стихией. Я уже точно уверен, что потерялся в своей голове. И мне нужен этот огонек надежды, этот лучик света во тьме ночной – мне нужен его голос. Хоть еще бы разок его услышать!..
Снова снится мне этот парк. Снова судачат люди вокруг, снова играет та легкая летняя музыка. Снова Нэнси держит меня за руку. Но почему чернеет небо? Почему сгущаются тучи? Что-то явно не так. Все куда-то бегут. Но я не вижу, что там. Кажется, надвигается ураган. О нет… видимо, я пробыл здесь так долго, что все мои воспоминания начали смешиваться. Только не это. Сейчас она скажет, что любит меня, так должно быть. «Проснись!», – слышу я, все больше впадая в замешательство. «Пожалуйста, вставай! Открой хотя бы один глаз. Пожалуйста!», – кричит она мне. Но я не понимаю. Я же здесь, я рядом, почему она это говорит? Или… «Прошу, проснись, они дали тебе еще сутки… всего сутки…», – затихает голос, я слышу плачь. И Нэнси моя начинает плакать. И я понимаю, что это был не ее голос. Это была не она. Из чернеющего небосклона, словно по волшебству, словно это сам Бог решил меня спасти, пробивается солнечный луч, такой тонкий и слабый. Но я его вижу. Нэнси кивает. Она все поняла. Какая же она умница. Она знала. И я, взяв воздушного змея, закрутившись с ним в воздушном потоке, поднимаюсь все выше – туда, где все сильнее сияет этот спасительный свет. Мы летим. Становится так ярко, что я не могу смотреть. Я закрываю глаза. Холодный ветер вдруг врезается в мое лицо, ранит его своими ледяными кристаллами. Что это? Я открываю глаза… я.. в больнице? Что это за существа? Почему они дуют мне в лицо ледяными пушками, похожими на наш фен? От страха я вздрагиваю и даже кричу.