Проревевшая несколько часов кряду после ухода Руагора Аникен впала в настоящее исступление: видать, не было больше слёз. Она сидела на застеленной кровати и, уставившись в пустоту, продолжала качать пустую колыбельку, что вызывало неописуемый ужас среди служанок и рабынь. Уже решивших, что кюна повредилась рассудком. Ежечасно подходили они к ней, пытаясь разговорить или на худой конец просто накормить, хоть как-то вернуть свою хозяйку к жизни, но всё было без толку – бездна отчаянья полностью поглотила Аникен. Всё, что было ей дорого, сгинуло, ведь не зря говорят мудрые люди: если боги дают одной рукой, то другой непременно отбирают. И к бывшей рабыне, купленной за бесценок по цене меньшей, чем цена коровы, но поднявшейся до правительницы, обретшей, любовь дом и сына и тут же всё потерявшей, эта поговорка подходила, как ни к кому другому.
Кто-то рядом что-то говорил, и, по всей видимости, ей, но Аникен будто находилась в другом месте. Она не слушала, просто не хотелось, зачем, какой в этом смысл.
Резкая боль, охватившая левую половину лица, выдернула её обратно к действительности.
– О, кажется, приходит в себя, – пред ней стояла Сольвейг, дочь Хорта, лучшего друга Руагора, а за ней, перешёптываясь, чуть ли не вся домашняя прислуга скопом.– Аникен, слышишь меня, не серчай на оплеуху, по-другому до тебя было не достучаться, Руагор вернулся.
От последних слов затрясся подбородок бывшей рабыни, а из глаз хлынули казавшиеся высохшими слёзы.
– Э, нет, – Хортдоттир встряхнула её за плечи. – С сыном твоим вернулся, здоров малец, не знаю, как и почему, но здоров.
Аникен, вскочив, рванула было ко входу, но подвели ноги, онемевшие от долгого сидения, благо кюну подхватила Сольвейг, не дав упасть, и, поддерживая, помогла покинуть клеть. Хортдоттир продолжала вести Аникен до середины большого зала, покуда не вернулась чувствительность к её ногам, а оттуда Кюна смогла уже идти сама.
Руагор с Хортом уже подходили к дому, когда Аникен буквально вылетела оттуда, едва касаясь ногами каменных ступеней, сбежала она с рукотворного холма, на коем гордо возвышалось жилище ярла. Вырвав ребёнка из рук Руагора, она крепко прижала его к груди и снова разрыдалась, но в этот раз уже от радости.
Глядя на невестку с внуком, старый ярл осознал, что более он уже не сможет забрать малыша, теперь Аникен будет стоять насмерть, и горе тому, кто попытается разлучить её с сыном. Хмыкнув, Руагор обнял невестку, слова здесь были излишни.