Сена сказал мне следовать за ним и не высовываться из-за его спины. Затем он включил мигалку и сирену. Я еле сдерживал волнение, да и улыбку тоже. Вызов оказался «10—90Х» (необоснованный). После того как нас сбросили у «Домов…», Сена сказал:
– Парень, всю книжную ерунду, которой тебя учили в Академии, выбрось-ка в чёртово окно. Это улицы, здесь чрево зверя. И ты больше не в классе. Это настоящая жизнь, здесь хорошие парни и плохие парни, которые за секунду пристрелят тебя, если окажешься между ними и их свободой. Каждый день, когда будешь крепить жетон к униформе и класть шестизарядный пистолет в кобуру, может быть твоим последним днём на земле.
Затем Сена сказал то, что до сих пор остаётся в моей голове:
– Пит, лучше пусть тебя судят двенадцать, чем несут шестеро. – Он посмотрел мне прямо в глаза и спросил: – Ты понял, что я только что тебе сказал?
– Да. Я должен вернуться домой в том же виде, в каком вышел на работу, – живым и невредимым.
– Отличный ответ, новобранец. Давай-ка приступим к работе.
Самая первая «вертикаль» по зданию, которую я сделал в карьере, оказалась незабываемым уроком. Сена сказал:
– Слушай меня внимательно: входя в здание и выходя из него, всегда смотри за «авиапочтой».
«Авиапочтой» назывался любой предмет, сброшенный с крыши. Мы поднимались на каждый лестничный пролёт. В коридорах было по две раздельные лестницы на каждом этаже.
Первый раз попав в жилищный комплекс, я испытал сюрреалистический культурный шок. В большинстве коридоров было мало света, а стены покрыты граффити. Мы проверили вестибюли, есть ли в них те, кто мог бы стрелять или просто слоняться по зданию. На лестничных клетках было ещё темнее, чем в коридорах. Было трудно определить, есть ли кто-нибудь, кто мог бы затаиться на лестничной клетке и ждать, чтобы сбросить меня вниз по лестнице.
Добравшись до последнего лестничного пролёта, Сена сказал:
– Окей, приближаемся к площадке на крыше – самой опасной точке здания, поэтому нужно быть начеку.
Когда мы поднимались на крышу, сильный запах мочи и фекалий бил в нос. Стены покрывали коричневые пятна.
– Здесь наркоманы и получают свой кайф, – сказал Сена.
Мне хотелось блевануть, но я сдержался: не мог позволить ему увидеть, насколько я слабонервный. Мы вышли на крышу, сигнализируя друг другу, что всё чисто. Пробыли там около четверти часа, пока Сена рассказывал разные истории, которые он пережил в качестве полицейского.