Шнырь поднял его и осмотрел.
– Ой, кажется у нас лапка сломалась, – глумливо посочувствовал он и дернул за больную лапу.
Щенок залился истошным визгом.
Шнырь с Лёкой заржали. Бока безучастно глядел в сторону. Участь животного его не интересовала.
Витька от собачьих криков почувствовал резкий приступ тошноты, и его вырвало.
Он стоял, облокотившись о дерево, и думал, что только что навсегда утратил авторитет у бывших товарищей, и что больше его слово для них ничего не значит. А значит…
Он отер рот рукавом и повернулся к мучителям.
– Оставьте щенка, – повторил он.
– А то что? – тоже повторил Бока.
И Витька бросился на Шныря.
Дрались трое против одного.
– В яму его, в яму! – вдруг вспомнил Лёка про яму неподалеку, в которую они бросали банки, бутылки и прочий мусор.
Пыхтя, парни подтащили Витьку к яме и столкнули вниз.
Шнырь смотрел на Витьку, стоя на краю ямы. Разбитыми губами он сжимал сигарету. Прикурив, подросток глубоко затянулся, обжегся и отбросил сигарету в сторону.
Сухая трава занялась сразу.
Огонь с жадным треском сожрал жухлый пучок и разбежался в разные стороны, выбирая топливо посуше.
– Бежим, – послышались голоса наверху.
– А что с этим?
– Да черт с ним. Он сам напросился.
– Его надо достать.
– Хотите – доставайте, а я пошёл.
Над ямой появилась голова Лёки. Он было наклонился, но услышал зовущий голос Боки, махнул рукой и скрылся из глаз.
В яму сверху летели тлеющие травинки.
Витька оторопело сидел на дне и смотрел на небо и летящие искры.
***
Вовка поднялся.
Он растерянно покрутил головой и наткнулся взглядом на белую стену храма, стоявшего неподалеку.
Над входом на фоне красного и зеленого ромбов, сложенных в восьмиконечную звезду, Божья Матерь держала на одной руке младенца Христа, а в другой лестницу.
Вовка застыл.
Он всю свою жизнь ходил мимо церкви, валялся пьяный у ее ограды, иногда у ворот просил подаяния, но никогда ее не замечал.
Белый храм был похож на легкий парусник.
С мачтой – колокольней он парил над флотилией сельских изб. И Богородица, взирая с храмовой иконы, утешала всех кротким и нежным взглядом.
Вот и сейчас она смотрела прямо на Вовку и дарила надежду на спасение.
Вовка упал на колени.
«Матерь Божия», – слова сами родились у него в душе.
Никогда раньше Вовка не обращался к Деве Марии и не знал, как это делается, но душа знала и заговорила.