Он теперь, разумеется, досадовал: какого чёрта, с Нюткой хорошо иногда выпивать и чесать языками, но вообще-то она, с её балансированием на том краешке, за которым уже плещутся оголтелый цинизм и вульгарность, – точно не в его вкусе. Как женщина. И запутывать ясные доселе отношения было совершенно ни к чему. Сам виноват, идиот безвольный…
– Так ты – к Готовцевым, значит? – отодвигая чашку и закуривая, поинтересовалась Нютка лениво.
– Да. Поехали вместе, – предложил он, хотя ему вовсе не улыбалось, чтобы Нютка – с неё станется – весь вечер самодовольно на него поглядывала и отпускала двусмысленные шуточки.
– Не, неохота что-то в это благостное семейство. Я вообще в последнее время поняла, что из всего выпуска нашего только тебя нормально воспринимаю и ещё двух-трёх человек буквально. Остальные обмещанились мгновенно как не знаю кто, а что за надежды, блин, подавали!.. Лучше уж я сегодня с хмырём одним повстречаюсь, давно набивается…
Они снова изрядно проболтали, пока, наконец, не спохватились, собрались и отправились в Москву. Почти у станции их обогнали Юля с какой-то девчонкой.
– Что за киски? – спросила Нютка.
– Одна – знакомая, с соседней улицы, – лаконично ответил он. – Другую не знаю.
– Соседки у него тут юные, понимаешь… Не скучно, гляжу, в твоей глухомани.
– Не скучно, – подтвердил Савва.
Всю дорогу, в электричке, потом в метро, Нютка держалась как обычно, будто ничего и не было вовсе. И только перед тем, как выбраться из битком набитого вагона на свою станцию, прижалась к нему особо тесно и интимно хихикнула, чмокнув куда-то в скулу: «Ладно, не дуйся! Дам развод, как было обещано…»
«Вот же зараза», – подумал он и поехал дальше, на «Водный стадион»; Готовцевы снимали там двушку минутах в десяти от станции.
У Готовцевых, к которым он явился первым, замечательно пахло настоящим Рождеством: живой елью, мандаринами, какой-то птицей, запекаемой с яблоками, сладким пирогом – всем сразу. Худющий Антоша накрывал на стол, а круглолицая Танюша, с аккуратным, чуть выпирающим под фартуком животиком, возилась на кухне. Старший ребёнок – серьёзный немногословный пятилетка – тихо сидел в своём углу за рисованием; получив в подарок книжку и коробку с паззлами, отложил фломастеры и принялся углублённо всё изучать.
– Танюшке нельзя, а мы с тобой сейчас по аперитивчику!.. Аргуновский тоже обещал сегодня приехать, знаешь?