Она замерла, а потом вдруг ударила меня в плечо. Довольно ощутимо, надо сказать. Я ойкнул. Я этого не ожидал. Ситуация перестала мне нравиться.
– Знаешь что, дорогой? – сказала она. – Пошел-ка ты отсюда, пока не получил! Я тебя предупредила! Я ведь и без Дениса тебе ребра посчитаю!
Я сделал несколько шагов назад. Сумасшедшая. Еще, неровен час, действительно треснет чем-нибудь по башке.
– Ладно… Ухожу.
Я пошел в коридор. Чувствовал я себя неважно. Меня подташнивало. Еще вся эта история… Проклятые веревки над головой!
Зашнуровав ботинки, я вышел из дома. Меня никто не проводил, и я оставил дверь открытой. Потом позвонил Гене на мобильный.
– Где ты, сукин сын?
– В общаге. Сплю.
– Почему ты не забрал меня?!
– Ты сопишь, как ребенок. Пускаешь слюни. Вся подушка была мокрая.
Я разозлился.
– Пошел ты!
– Ты что, обиделся? В чем дело? Ты же получил, что хотел. Разве не так? Я слышал, как вы там развлекались, ребятки!
Гена засмеялся. Волна злости прошла. «А что? – подумал я. – Мне действительно удалось получить то, зачем я туда шел. Я – настоящий ковбой. Можно ведь и так сказать. Может, я и не американский ковбой, но канадский – это уж точно».
– Ну да, – сказал я, – получил.
– Классно было?
– Неплохо.
– Ну тогда все. Остынь. Давай ко мне в общагу. Тут есть кофе.
– Ладно, – сказал я, – скоро буду.
Я пошел к трамвайной остановке. Светило солнце. Настроение было хорошее. А я – молод.
В нашем университете проходила научная конференция. На ней должен был выступать и я.
Заведующая кафедрой госпожа Растергаева с самого утра бегала по коридорам с вылезшими из орбит глазами. Ей предлагали валидол, но она отказывалась.
– У меня мероприятие! – говорила Растергаева и бежала дальше. Угнаться за ней было попросту невозможно.
Научный люд стал собираться часам к девяти. Многих пленила возможность бесплатно покушать бутерброды с сыром и колбасой. Кто-то неуверенно, но с надеждой говорил о коньяке.
– А правда после конференции всем нальют? – волновался профессор Григорьев.
– Может, и нальют. В прошлом году наливали, – отвечал похожий на метлу профессор Тихов.
Григорьев, успокоенный, куда-то уходил.
К половине десятого народу в холле перед лекционным залом набралось уже достаточно. Все громко разговаривали, обсуждая футбол, Диму Билана и каких-то кошек. О журналистике никто и не думал.