– Мой доклад называется «Отражение факта в отечественной прессе», – сказал он, выйдя на трибуну, – но об этом я не буду рассказывать.
Аудитория была заинтригована.
– Я расскажу вам о своей судьбе… – продолжил он и на полчаса ушел в повествование о собственных трудовых буднях. Единственное, что было понятно из его речи, – этот журналист – настоящий герой, лишь по какой-то нелепой случайности не удостоившийся соответствующего звания. Он был сыном полка во время Великой Отечественной, зимовал в Антарктике, дрейфовал на льдине, охотился на львов в Конго. Одним словом, прожил полную ярких событий жизнь.
– Интересно, – отметил, обращаясь ко мне, мой сосед, – как он мог воевать, если, как написано в программке, родился в 1946 году?
Я не знал, что ответить. Возможно, что это была еще одна опечатка. А возможно, журналист нагло врал.
Забавно, что в какой-то момент он также вспомнил про мужскую половую систему и произнес слово «пенис».
На этот раз смеялись даже профессора…
Успокоившаяся Растергаева в конце концов шепнула ему на ухо, что его время закончилось, и за руку увела с трибуны.
Следующие несколько докладов были малопримечательны. Петров рассказал что-то об Интернете, Шумаков – о телевидении, Коганова сетовала на «Дом-2».
– Предлагаю переименовать «Дом-два» в «Содом-два», – предложила она.
Мой сосед, поспешно убирая с глаз газету «Жизнь», зааплодировал.
Закончилась первая часть конференции докладом под названием «Говорящие обезьяны». Там было что-то про биологию, и никто не понял, как этот доклад относится к теме конференции. Но спрашивать было неприлично.
Когда объявили перерыв, все выдохнули и побежали в коридор. Там уже дымился чайник.
– Чай? – расстроился профессор Григорьев. Он явно претендовал на что-то большее. – А наливать будут?
Его кто-то успокоил.
Я тоже съел бесплатный бутерброд и нашел в толпе Растергаеву. Происходящее ее явно печалило.
– Любовь Егоровна, – обратился я к ней, – пожалуй, я пойду.
– Не уходите, – вцепилась она в мою руку, – умоляю, не уходите.
– Почему? – опешил я.
– Без вас, – сказала она безапелляционно, – все пропадет.
Я уже хотел возразить, но, исполненный чувства своей значимости, уступил.
– Беда! – прибежала откуда-то лаборантка. – В два часа в этом зале начнется лекция гостя ректора из Москвы.
– Как это? – изумилась Растергаева. – Это же наше место!