Я встала и подошла к Баринову. Мы вместе присели перед
кикиморой.
- Догадываешься, зачем мы тебя разбудили?
- Понятия не имею, - проворчал Корышев.
- Где Максим Серов?
- Не знаю, - коротко ответил, посмотрев в глаза сначала мне,
потом Димке.
- А я думаю, знаешь, - сказала я.
Корышев повернулся ко мне. Его лицо постепенно светлело. Лоб уже
принял нормальный цвет, только щёки и подбородок ещё пылали.
- Думай, что хочешь, запретить не могу, - проговорил он и хрипло
покашлял. – Я ничего об этом не знаю.
- Макс собирался к тебе зайти. И я уверена, он заходил. Где-то
здесь в квартире или рядом снаружи отзывается его телефон. Где
он?
- Из-за той истории ты решила, что я телефонный клептоман? –
устало пробормотал Корышев. – Я ничего не знаю о Серове. Не
встречал его и не прятал его телефон.
- Ты врёшь!
Кикимора пожал плечами и промолчал.
Я вынула телефон и вызвала Макса.
- Слышишь?
Корышев нахмурился, прислушиваясь.
- Слышу, - согласился он.
- И что это?
- Откуда мне знать?
Песня оборвалась. Я не сбрасывала вызов, но песня оборвалась. Я
позвонила ещё раз: «Аппарат абонента выключен или находится вне
зоны действия сети»…
- Дим, - жалобно сказала я. – Неужели трубка Макса
разрядилась?!
Баринов приобнял меня и потёр моё плечо:
- Не паникуй. Мы всё выясним.
Я отвернулась, пряча лицо. Моих слёз никто никогда не видит, это
моё правило.
- Слушай, Корышев… - Димка без злобы, но уже раздражённо
повернулся к кикиморе. – Пропал наш товарищ, и это для тебя очень
серьёзно, как ты понимаешь. Мы ж тебя наизнанку вывернем.
- У вас есть факты, что я к этому причастен? – вздохнул Корышев.
– Музыка за стеной – это всего лишь музыка за стеной. А теперь у
вас даже и она не играет.
- Но мы все, все четверо, можем подтвердить, что слышали
звонок.
- Вы можете сказать, что слышали, но подтвердить это вам нечем,
- усмехнулся Корышев. – Ищите, давайте… Я даже сопротивляться не
буду. Можете разобрать полы, сломать стены, вскрыть потолок, но вы
не найдёте здесь ни живого Серова, ни мёртвого Серова, ни телефона.
Давайте, вперёд. Мне хоть будет, на что пожаловаться вашему
начальнику. А так не жаловаться же мне на то, что вы ввели мне
запрещённый препарат. Эка невидаль в наше время, прямо немыслимо
представить...
Баринов молчал. Ситуация действительно оборачивалась не в нашу
пользу.