В дендропарке, в самом центре каменной спирали, имитирующей древний календарь, появилась железная бочка для сжигания мусора. Таблички с названиями деревьев куда-то исчезли, исчез и куст волчеягодника, на его месте появился саженец облепихи.
Гена потребовал объяснений. Маргарита защищалась, как могла. Она орала до хрипоты, что выращивать ядовитые ягоды возле дома не даст, что черепам место в могиле, а гипсовые обломки Ильича – либо мусор, либо подкормка для кур, а мусор ей на участке не нужен. Доисторическое яйцо – другое дело, раскрасить его серебрянкой и пусть стоит в серванте рядом с иконками.
Гена, до крайности удручённый, побрёл на берег, но и там не было ему утешения.
Вода в реке заметно поднялась. К площадке кто-то пристроил деревянные мостки, чтобы ходить в Шнягу посуху, а не в обход через воду. Внутри было многолюдно и шумно, как в общежитии. У входа возле надписи «Не курить!» Таисия Корбут ругалась со старухой Иванниковой. Старшие дети Корбутов, громко препираясь между собой, мыли пол возле отсека. Юрочка нервно шагал по коридору, то уходя в тень, то возвращаясь на свет. Издалека доносились звуки ремонта – визг пилы, короткие перфораторные очереди, стук молотка по металлу и реплики на незнакомом языке. Слева, из темноты выбежала черная овца, поскользнулась на повороте, огибая ноги Таисии, заблеяла и убежала вправо. Раздался хохот и крики «воротник побежал, лови его, лови!»
Старуха Иванникова заплакала, пришёл Славка с дрелью в руке и, увидев Шевлягина, весело прокричал:
– Геннадий! Как самочувствие? – и тут же, не дожидаясь ответа, повернулся к Иванниковой.
– Не расстраивайся! – бодро сказал он ноющей старухе, – Пальто твоё замолодилось? Ну и хорошо! А овцу Митькины рабочие поймают, будет им плов, а тебе новый воротник.
Все захохотали, а старуха, не унимаясь, заныла тонким нищенским голосом:
– Стыдобища-то какая…
Мимо бесшумно прошли два припудренных цементной пылью узбека с носилками.
В дверях появилась Анна Васильевна Егорова с хозяйственной сумкой в руке и, обходя Шевлягина, заглянула ему в лицо.
– Гена, ты что-то бледный какой, прямо на себя не похож, – нахмурившись, быстро проговорила она, – иди-ка лучше на воздух. – И, уже обращаясь к Славке, спросила:
– У Люси сыр здесь или в магазине?
Неокрепший после болезни организм краеведа спасовал. Гена затравленно улыбнулся, ноги его подкосились и тут же перед глазами возникли чьи-то кроссовки и пыльный металлический пол.