Артурчик продолжал прилежно учиться и почти выбился в лучшие ученики в своем классе. И хоть негласно первым был Аббас, Артур, год от года вытягиваясь в росте и в оценках, стремительно набирал очки в глазах учителя и одноклассников. Высокий, красивый, начитанный, с великолепной физической подготовкой – его трудно было не выделить среди остальных мальчишек. Алим начал уделять ему чуть больше времени, стал приглашать одного, отдельно от мальчишек. Говорили о Советском Союзе, спрятанных религиях великой страны, состоящей из множества республик. Обсуждали возникший политический строй, начинающуюся перестройку. Детально изучили революцию 1917 года, труды Ленина и Маркса, Сталина – новейшую историю. Алим старался не давать собственных оценок историческим фактам, лишь тезисно. Прочные нейронные связи, образующиеся в новом мозгу Артура, соединяли, на первый взгляд, несоединимое в заключения, подчас очень смелые и, безусловно, крайне интересные Алиму. Выводы рождали новые обсуждения и повод собраться вновь. Приглашались и другие мальчики, но тема СССР не обсуждалась, Артур понимал, что у них с учителем есть своя тайна, и помалкивал. Так же, как и всегда, обсуждали новую книгу, пили чай, все было, как в старые времена. Все, кроме Артура: теперь он был выделен, негласно поставлен на заслуженный пьедестал, как и должно быть. Все вставало на свои места. Он по праву занял место на ступеньку выше остальных мальчиков, и дозволено ему было определенно больше, чем другим. А что именно дозволено, – для Артура было скрыто. И пока не были понятны новые возможности его власти, Артурчик с удовольствием оттачивал приобретенное мнимое господство над матерью, дворовыми пацанами, а иногда и над девочками со своего двора.
В восьмидесятые быстро набирала скорость программа обмена студентами между Советским Союзом и Сирией. Бомбовые авианалеты израильтян нанесли огромный ущерб инфраструктурам Дамаска, Ливана, Бейрута. Правительство Сирии искало пути решения вопроса оттока беженцев из разгромленных городов. Дамаск и Алеппо были разрушены на треть, зияли страшными воронками останки домов, небольшое оживление сохранялось только на частично сохранившихся традиционных рынках: там шла торговля, такая необходимая для повседневной жизни. Стягивались с утра и до позднего вечера купцы и покупатели хобза, овощей, всевозможных ингредиентов для мезе и хумуса. Сирийцы, пережившие новый виток военного конфликта с Израилем, старались вернуться к обычному жизненному укладу, вновь покупали столовые приборы и посуду, потертые ковры. Народ побогаче набирал себе столовое серебро и упавшие в цене арабские тонкие гобелены и картины. Большая часть беженцев из Дамаска растеклась по ближайшему пригороду, родственникам и знакомым. Дети беженцев заполнили сельские школы, и жизнь потихоньку текла дальше.