Давно забытый запах мазута и пыли, что царит на подводных уровнях, заставляет Харда морщиться. Они спускаются ниже помещений реактора по техническому тоннелю. Скорее всего, тут много лет не было никого кроме роботов и крыс. Теперь по низкому коридору крадутся люди, скорчившись и затыкая носы. В своем городе они ищут укрытия.
– Хард, далеко еще? – тихо спрашивает темнокожая девушка медик, подсвечивая путь фонарем.
– Не вздумай ныть, Риз, – огрызается заместитель маршала и сворачивает в особенно вонючий отсек.
Затхлость и сырость. Из семнадцати уровней, считая подводные, военные выбрали самый грязный и запутанный, чтобы укрыться от всевидящего ока камер. Остатки диггеров. Снова и снова Хард Майерс пытается услышать мысли Эвана, пока пробирается сквозь темноту, но в эфире глухо. Кажется, что толстые бетонные стены глушат любой сигнал. С другой стороны, это только к лучшему.
– У города идет перестрелка, – сообщает Сит из середины процессии.
Полусинтетик с вирусом внутри, дитя главного компьютера и человеческих усилий, волнуется, как ребенок перед первой операцией. Здесь ему легко черпать информацию из воздуха – совсем рядом сердце города, душа его родителя – Полиума. Стержень чистой энергии, что питает весь город.
– Корабль вернулся, – эхом отзывается Тала – второй вирус.
– Маршал? – Хард надеется, что продукты эволюции действительно видят сквозь толщу стен.
– Ничего, – отвечает Сит, – я попробую с ним связаться.
Они продолжают свой путь к заброшенным комнатам, существующим только по легендам и не отмеченным на картах. Именно такое убежище и нужно мертвецам. Официально все, кто ступает по лужам и чихает в этой человеческой многоножке, мертвы.