На земле это прекрасно понимали – все же бывшие лётчики! – поэтому руководитель полётов подчёркнуто спокойным голосом приказал: «Покинуть борт!»
Подо мной тайга, ничего падающий самолёт разрушить не может, да и пожара не будет, потому что зима. Но самолёт-то пока летит, турбины ровно и привычно гудят, давление в гидросистеме, конечно, снижается, но ме-е-едленно. И так мне вдруг свой ракетоносец жалко стало! Красивый, мощный, любимый. Первый корабль, которым я командовал («дальники» свои самолёты по традиции кораблями называют). И решил я рискнуть. Экипажу приказал прыгать, а сам остался – вдруг дотяну до полосы? Ну а на нет и суда нет. С покойника какой спрос? Дождался, когда загорелось табло «Самолёт покинул оператор», и доложил своё решение на землю, РП помолчал, а потом:
– Ну смотри, Серёга. Полоса готова, мы тебя ждём. Но, всё-таки, может, прыгнешь, а? Прошу как сына: брось ты эту дуру железную, мы тебе новую дадим!
– Да тут лететь всего ничего осталось, я уже за дальний привод[2] зацепился…
В общем, гидросистема моего корабля окончательно скисла практически на земле. Сесть-то я сел, но стойки шасси не вышли, крыло не в посадочной конфигурации, а на такой скорости… Машина-то уцелела, а вот я сам… Полгода по госпиталям, три операции и списание. Обычно наш брат пилотяга, когда с лётной работы уходит, перебирается в те же руководители полётов, там требования по здоровью другие, а дело, в общем, знакомое. Но это был не мой случай. Лечащий врач в госпитале завёл меня в ординаторскую, налил полстакана коньяка, себе плеснул на дно и говорит, не глядя в глаза:
– Извини, командир, я всё понимаю, но из армии тебе придётся уйти. Не с твоими диагнозами служить… Ничего не могу сделать, даже не проси.
А я и не просил, ибо, о чём же тут просить? Всё ясно…
Вот так в сорок лет я и остался торчать, как забытая известно где клизма. Слава богу, хоть квартира в Москве была – от стариков осталась, всё не на вокзале ночевать. А кроме этого что? Ну пенсия. С голоду не помрёшь, но работать всё равно надо. А кем? Я же ничего не умею, кроме своего ремесла, я военный лётчик минус инженер, как в дипломе написано! Что же мне теперь, стоянки охранять или газеты разносить? В рабочие тоже нельзя – доктора запретили. Не запил я только потому, что к спиртному никогда пристрастия не имел. Поговорить не с кем – друзья все в войсках остались, да и какие это друзья? Так, сослуживцы, у каждого своя жизнь, свои заботы. А одноклассников я и не помнил.