— Правильно. Её удалили уже через двадцать минут.
— Чего же там такого было?
— Ничего, что могло бы быть интересно нормальному члену нашего
общества, — откинулся на спинку стула законник.
— А ненормальному?
— А ненормальные у нас не водятся... — снисходительно и даже,
как мне показалось, с ноткой тоски, посмотрел он исподлобья. — А,
если и водятся, то недолго.
— Вы на кого намекаете?
— Я не намекаю. Я, так, — рассеянно развёл он руками, —
размышляю...
— Чего вы хотите? — напрямую спросил я.
— Побеседовать с вашим отцом, на предмет его сомнительного
публицистического труда и обсуждения с ним некоторых вопросов.
Например, как жить дальше?
— Во, как? — деланно удивился я. — Побеседовать, значит?
— А чему вы удивляетесь?
— Я думаю, беседа ваша будет сразу в суде. А после — обвинение,
приговор, каторга... Ах да, перепутал формулировки — обязательные
работы...
— Зря вы так, — даже как-то обиженно скривился военсудполовец. —
Нам не нужно губить человека, тем более такого, в прошлом
уважаемого, как ваш отец. Нам нужны извинения...
— Перед кем это?
— Перед обществом, — не моргнув глазом, сообщил он. — Выступит
на ТВ, наплетёт что-нибудь вроде — "хотел привлечь внимание,
эпатаж, возврат былой журналистской славы" и так далее.
Естественно, придётся понести некое наказание, — снова развёл
руками собеседник. — Но, в случае сотрудничества, судить его будут
не как экстремиста, а просто, как клеветника. Может даже штрафом
отделается. А может месяцок поработает на обязательных. От этого
никто ещё не умирал...
— Да, конечно! — перебил его я. — Не умирал никто?! Не несите
эту хрень!
— Ну, всё зависит от вида работ. Если речь о ядерных отходах —
то, конечно, да, для здоровья не очень полезно...
— Не очень? — усмехнулся я.
— Ну, а если, — невозмутимо продолжил законник, — например
обычные земляные работы, или расчистка сорняка, ползущего в город,
то тут лишь труд и ничего более.
— Складно всё у вас...
— Складно, — согласился он. — Так, вы не знаете, где может быть
ваш отец?
— Нет, не знаю.
— А, что означает фраза, на оставленной им записке?
— Хрен его... Я понимаю не больше вашего.
— Ну, что же, — поднялся с кресла мой оппонент, — не буду более
вас задерживать.
— Я, что — свободен? — искренне удивился я.
— Ну, вы же не сделали ничего дурного, по большому счёту? Значит
— свободны. Только, учтите — если встретите отца, перескажите ему
наш разговор. Он человек умный, думаю, сделает правильный выбор. А
вы, если придёт запрос, посетите нас без промедления — это в ваших
же интересах.