Но кот и не собирался прыгать.
– Полежи, – сказал он, тяжело дыша, а затем юркнул к забору.
Оттуда полетела трава, посыпались комочки земли. Острые когти слой за слоем рыли подкоп, пока не сделали просторную дыру, куда беглецы и скрылись.
– Ф-фу, – протяжно издал трудяга-кот. – Теперь мы на свободе, можно передохнуть.
– А нам ещё далеко? – спросил нетерпеливый гусёнок.
– Уже меньше.
Кот, конечно, знал, что самое тяжёлое впереди, но не хотел расстраивать и без того измученного гусёнка. Чтобы отвлечь его, он спросил:
– Тебя зовут-то как?
– Никак, просто гусёнок.
– Это неправильно. У всех есть имена. Вот меня зовут Мячик. Так меня назвал хозяин, потому что маленьким я был похож на мячик.
Гусёнок улыбнулся, но тут же стал серьёзным.
– А я не знаю, на кого я похож.
– Зато я знаю, – оживился кот, и его роскошный каштановый хвост игриво вильнул перед самым клювом гусёнка.
– На кого?
– Вот когда ты говорил, что всё сможешь, твоя красивая грудь была похожа на гусарскую.
– Какую-какую? – заморгал гусёнок.
– Раньше, давно, жили такие люди, гусары. Я по телевизору вместе с хозяином их видел. – Мячик догадался, что гусёнок не понимает, и уточнил: – Телевизор – это такая штука, в ней можно смотреть что угодно. Люди не могут без неё. Так вот, о гусарах. Гусары носили красивые одежды, а сами были сильные и отважные.
– И смелые?
– Ещё бы! Они никого не боялись, особенно один, мне он больше всех понравился. Он когда побеждал врагов, всегда говорил: «Три тысячи чертей!» Вот это герой!
– Мне бы так, – тихо произнёс восхищённый гусёнок.
Кот ненадолго замолчал.
– Знаешь, на Гусара ты ещё не тянешь, поэтому звать я тебя буду Гусариком. Согласен?
Гусёнок вспомнил о своей мечте стать смелым и сильным. Надо же, Мячик сравнил его с этими геройскими людьми!
– Согласен, – бодро ответил он. В его глазах заблестела радость.
– Вот и хорошо, – сказал Мячик. – А теперь влезай, Гусарик, на своего коня, едем дальше.
Мячик медленно пробирался вдоль забора, обходя широкие и шершавые листья лопуха. Больше всего они донимали Гусарика, из-за чего тот ёрзал и временами совсем сползал на землю. Мячик останавливался, терпеливо ждал, пока гусёнок устроится поудобнее, и только потом двигался дальше.
Так в тишине, с остановками они вышли к дороге. А здесь их поджидала свежая преграда – глубокая канава, промытая ручьём. Всё дело в том, что вечерний ливень превратил его в стремительный поток, уносящий вдаль всё, что встречалось на его пути. Вода бурлила, извивалась, падала с обрывов и оставляла после себя взбитые хлопья пены, как будто устрашала тех, кто захочет бороться с ней.