– Арнэ. Девка, та, что сегодня ночью привёл… она когда уйдёт?
– Не знаю. – резко ответил Арнэ. Гофе показалось, что разговор на этом окончился, но он всё равно спросил:
– Я, конечно, молодёжь вашу знаю довольно скверно, но эта лати на глаза мне попадалась пару раз. – и, ожидая гневного выпада, добавил: – Не Фенгари ли это?
– Она. Что с того? – ответил Арнэ, не глядя на Гофу.
– Да ты и сам знаешь, что. Дом её сегодня ночью сгорел. Провались я на этом самом месте, если не из-за колдовства. А про то, что на празднике было, и говорить мне страшно. Сам все знаешь. Связь крепкая мне здесь видна. Гнал бы ты эту Фенгари отсюда, сынок. Я, хоть человек пожилой да уважаемый в Гаавуне, а спасти ото всех ни её, ни тебя не смогу. Если найдут вас. Да и мне самому как бы не попало.
– Не беспокойся, Гофа. Не понадобится тебе никого спасать.
Старик помолчал, а потом сказал:
– Я тебе, Арнэ, верю бесконечно. Ты знаешь. Но мои слова не забывай.
Шетгори поднялся и уже собрался уходить, но остановился, вспомнив что-то и сказал через плечо, осторожно, как мог:
– Тётка Разель померла этой ночью, Арнэ. Прямо на праздник. Дома у себя. На проводы пойдешь?
Тот на мгновение застыл, но сразу же продолжил перевязывать ладонь.
– Нет.
– Последняя кровь…
– Сказал же, не пойду! Или не слышал? – крикнул Таррель.
– Не кричи, там Фани наверху проснётся. Слышал я всё. Да только в толк не возьму, совсем ли ты, такой молодой ещё, а уже чёрствый сухарь или так боязно тебе видеть последнюю частичку рода своего? Ведь не будет более другого случая взглянуть, корить себя станешь.
Таррель вздохнул с еле сдерживаемой злобой и швырнул размотавшийся бинт в сторону.
– Спасибо за новость. Только у меня другие планы.
– Чего ты задумал, сынок?
– Я… – протянул Таррель, задумавшись. – А, пёс с ним, что скажу, что не скажу – всё одно. Не поймешь.
– Ну, надеюсь, найдёшь ты счастье своё и разум твой успокоится. – пробормотал Шетгори.
– Найду и успокоится. – повторил Таррель.
Молча потоптался Гофа на месте и решил, что будет лучше ему возвратиться наверх. Заскрипела старая лестница, до которой уже дотянулись солнечные лучи. Ладонь Арнэ наконец-то была замотана.
Как только за Гофой закрылась дверь, он откинулся на спинку пыльного дивана, закрыв глаза. И пусть тело его казалось спящим, в голове метались мысли. Они взрывались искрами в темноте закрытых глаз, но ни одна не задерживалась надолго.