***
Просыпаюсь в темной комнате от сильного холода, что проникает в каждую клеточку тела. Лицо, как, впрочем, и все тело болит так, будто его рвали дикие звери. Пытаюсь открыть глаза, но острая боль пронзает сомкнутые, будто клеем приклеены веки. Жажда нещадно мучает, и все что мне хочется, это пить. Хриплю, пытаясь просить воды, но опухшие и покрытые корочкой губы еле шевелятся. Одним сухим языком что-то бормочу, и в конце концов вновь вырубаюсь.
Второе пробуждение еще хуже, потому что кто-то обливает меня ледяной водой, отчего я пытаюсь вскочить, но тело отзывается дикой болью, и я продолжаю лежать, слегка вздрагивая и трясясь. Хлопки по щекам, и из опухших глаз сами собой катятся слезы. Я плохо соображаю, что происходит, и могу только мычать, чувствуя тупую, ноющую боль в теле. Меня вновь оставляют в покое и даже кажется чем-то накрывают.
В третий раз просыпаюсь уже с какими-то воспоминаниями и осознанием. Открываю один глаз, потому что второй попросту не разлипается. И тут же болезненно, до слез и рези, в глаз ударяет электрический свет.
Больно…
– Очнулась?
Кто-то тяжело шагает, наклоняется и я с ужасом узнаю в нем своего мучителя. Лысый…
Он с усмешкой треплет меня по голове, как собаку.
Молча сглатываю ком в горле. В голове кадр за кадром проносятся события той ночи, и я до сих пор ничего не понимаю, но до обморока боюсь повторения.
– Да харе уже дрыхнуть! – лысый срывает с меня спасительное одеяло и сразу становится холодно. Инстинктивно дергаю краешек на себя и тут же получаю шлепок по голому бедру. Кожу обжигает, словно ударили раскалённым железом.
– Слышь, курва, если щас не вскочишь, я тебя прямо тут оприходую!
Кряхтя и охая, кое как поднимаюсь под дружный мужской хохот. Ноги не держат, голова кружится со скоростью карусели и трясет так, будто я вот-вот взлечу.
– Да давай уже, посмотри сюда! – он подскакивает и крепко хватает за лицо, сжимая щеки своими стальными пальцами. – На меня смотри, ты у меня сейчас резиновой Зиной поработаешь! На колени!
Осоловело таращусь в мутное лицо, не соображая, что он от меня хочет и тогда кто-то бьет под коленки, чтобы я упала. Лысый наматывает волосы на кулак, и я вновь что-то пищу, от боли даже не в силах сказать ни слова.
– Я после тебя, – ржет один из них.
– А я пас, только если задом, а то рожа у нее синяя как у алкашки…